Ртуть

– Я сказал, что невежливо пить в одиночку хозяйский эль.

– У каждого своя невежливость. Некоторые врываются в дома и без приглашения встревают в разговоры.

– Я доставил важные новости.

– А я их отмечаю.

– Вы не боитесь, что эль сократит ваше долголетие?

– Вас сильно занимает долголетие, мистер Уотерхауз?

– Оно занимает всякого человека, и я – человек. А кто вы?

Глаза Локка двигались вправо-влево, как на теннисном матче. Сейчас они остановились на Енохе. Тот старательно изображал спокойствие – что совсем не означает быть спокойным.

– В вашем вопросе, Даниель, заключена некая априорная дерзость. Как Ньютон допускает, что есть некое абсолютное пространство, мерило всех вещей – включая кометы! – так вы считаете вполне естественным и предначертанным, что земля должна быть населена людьми, чьи предрассудки обязаны служить мерилом всего сущего; но почему бы мне не спросить вас: «Кто вы, доктор Уотерхауз? И для чего мироздание кишит такими, как вы? Ради какой цели?»

– Напомню вам, любезный, что канун Дня всех святых был больше месяца назад, и я не расположен слушать сказки про нечисть.

– А я не расположен быть причисленным к нечисти и прочим человеческим измышлениям, ибо меня, как и вас, измыслил Господь и тем дал нам бытие.

– Вы исходите презрением к нашим суевериям и домыслам, и всё же вы здесь, как всегда, в обществе алхимиков.

– Вы могли бы сказать: «Здесь, в сердце Славной революции, беседуете с выдающимся политическим философом». – Роот обратил взгляд на Локка, который потупил глаза в лёгком намёке на поклон. – Однако вы никогда не оказывали мне такой чести, Даниель.

– Я видел вас исключительно в обществе алхимиков. Разве нет?

– Даниель, я видел вас исключительно в обществе алхимиков. Однако я знаю, что вы занимаетесь и другим. Например, вы были с Гуком в Бедламе. Возможно, вы видели священников, которые приходят к безумцам. Вы считаете, что священники безумны?

– Не уверен, что одобрю сравнение… – начал Локк.

– Полноте, это просто фигура речи! – рассмеялся Роот, трогая Локка за плечо.

– Неверная, – сказал Даниель, – ибо вы сами алхимик.

– Меня называют алхимиком. Ещё живы люди, помнящие времена, когда так называли всех, кто изучал то же, что я – и вы, кстати. А большинство и сейчас не видит различия между алхимией и более молодой, более здоровой отраслью знаний, которая ассоциируется с вашим клубом.

– Я слишком устал, чтобы отвечать на ваши увёртки. Из уважения к вашим друзьям мистеру Локку и Лейбницу поверю вам на слово и пожелаю успехов, – сказал Даниель.

– Храни вас Бог, мистер Уотерхауз.

– И вас, мистер Роот. Однако скажу вам… и вам, мистер Локк… Идя сюда, я видел в костре карту, только что из этого дома. Карта была пустая, ибо изображала океан – скорее всего, ту часть, где люди ещё не бывали. На пергаменте были проведены несколько параллелей, и несколько островов изображены с большой уверенностью, а там, где картограф не смог сдержать воображение, он изобразил фантастических чудищ. Эта карта для меня алхимия. Хорошо, что она сгорела, и правильно, что она сгорела сейчас, в канун Революции, которую я осмелюсь назвать делом своей жизни. Через несколько лет мистер Гук сделает настоящий хронометр, завершив труд, начатый тридцать лет назад Гюйгенсом, и тогда Королевское общество составит карты, на которых будут не только широты, но и долготы, дающие сетку, которую мы называем декартовой, хотя не он её изобрёл, и если там есть острова, мы нанесём их правильно. Если нет, мы не будем рисовать ни их, ни драконов, ни морских чудищ. Это будет конец алхимии.

– Устремление достойное, и Бог вам в помощь, – сказал Роот. – Но не забывайте про полюса.

– Какие полюса?

– Северный и Южный, в которых сойдутся ваши меридианы – уже не отдельные и параллельные, но слитые воедино.

– Это лишь геометрическая абстракция.

– Когда вы строите всю науку на геометрии, мистер Уотерхауз, абстракции становятся реальностью.

Даниель вздохнул.

– Что ж, возможно, мы в конце концов вернёмся к алхимии, но покуда никто не может подобраться к полюсам – разве что вы летаете туда на помеле, мистер Роот, – я буду верить геометрии, а не тем сказочкам, которые мистер Бойль и сэр Элиас разбирают внизу. На мой краткий век хватит и того. А сейчас мне некогда.

– Остались ещё дела?

– Хочу как следует проститься с моим старинным другом Джеффрисом.

– Графу Апнорскому он тоже старинный друг, – чуть рассеянно заметил Енох Роот.

– Знаю, ибо они взаимно покрывали друг другу убийства.

– Несколько часов назад Апнор послал Джеффрису ящик.

– Бьюсь об заклад, что не домой.

– Шкиперу на стоящий в гавани корабль.

– Что за корабль?

– Не знаю.

– Тогда как звать посыльного?

Енох Роот перегнулся через перила и поглядел на лестницу.

– Тоже не знаю. – Он переложил кружку в левую руку, а правой указал на молодого слугу, который только что вышел из двери с очередной охапкою книг. – Но это был он.