Ртуть

Покуда французы перезаряжали мушкеты, Элиза успела отвести лодку подальше от берега. Привстав для очередного гребка, она краем глаза различила какое-то движение на юге и, повернув голову, увидела, что десятки синих гвардейцев взлетают на песчаную гряду или скачут в объезд по берегу. Привстав на стременах, они оглядели открывшуюся картину, вытащили сабли и устремились вперёд со смешанными криками гнева и торжества. Французы, оскорблённые в лучших чувствах, бросили оружие на песок.

– Теперь вам долго не следует ко мне приближаться, – сказал Вильгельм Оранский. – Я прикажу, чтобы вас незаметно вывезли отсюда, а мои агенты распространят какие-нибудь слухи, чтобы объяснить, где вы провели это утро.

Принц замолчал, отвлечённый криками с дальней стороны дюны. Один из гвардейцев выбежал на гребень и объявил, что нашёл свежие следы конских подков. Кто-то совсем недавно (конский навоз не успел остыть) стоял за дюной, покуривая табак, и несколько мгновений назад ускакал прочь (песок, задетый конскими копытами, был ещё сухой). При этом известии трое гвардейцев пришпорили коней и устремились в погоню. Однако их кони устали от скачки, а лошадь наблюдателя, напротив, хорошо отдохнула – ясно было, что им его не догнать.

– Это д’Аво, – сказал Вильгельм. – Ему не терпелось увидеть меня в цепях.

– Тогда он знает про меня!

– Возможно, да, а возможно, нет, – отвечал принц с безразличием, не прибавившим Элизе спокойствия, затем взглянул на Фатио. (Тот сидел на песке, один из гвардейцев перевязывал ему окровавленную голову.) – Ваш друг – натурфилософ? Я пожалую ему кафедру в местном университете. Вас, когда придёт время, я провозглашу герцогиней. А сейчас вы должны вернуться в Версаль и пленить Лизелотту.

– Что?!

– Не разыгрывайте изумление, это утомляет. Думаю, вам известно, кто я, и потому должны знать, кто она.

– Но зачем?!

– Вот куда более разумный вопрос. Знаете, что вы сейчас наблюдали? Искру, что воспламеняет порох, что выбрасывает пулю, что сразит короля. Запомните это накрепко. Теперь у меня нет иного выбора, кроме как завладеть Британией. Для того мне потребуются войска, а я не могу забрать их с южных рубежей, покуда мне угрожает Людовик. Если же он, как я ожидаю, решит расширить свои владения за счёт Германии, то оттянет свои силы от голландского фланга и развяжет мне руки для вторжения в Англию.

– А при чём здесь Лизелотта?

– Лизелотта – внучка Зимней королевы, которая, как многие говорят, зажгла искру Тридцатилетней войны, приняв корону Богемии. Сказанная королева провела бо́льшую часть Тридцатилетней войны неподалёку, в Гааге; мой народ дал ей приют, ибо в Богемии царил хаос, а Пфальц, принадлежащий ей по праву, победитель забрал в качестве трофея. Сорок лет назад по условиям Вестфальского мира Пфальц вернулся в семью; курфюрстом стал Карл-Людвиг, старший сын Зимней королевы. Некоторые его братья и сёстры, включая Софию, перебрались туда и обосновались в Гейдельбергском замке. Карл-Людвиг умер несколько лет назад и передал престол слабоумному брату Лизелотты. Не так давно тот погиб во время потешного сражения, которое устроил в одном из своих замков на Рейне. Теперь идёт спор о наследстве. Французский король рыцарственно принял сторону Лизелотты – как-никак она замужем за его братом.

– Какая находчивость! – заметила Элиза. – Протянув руку помощи Лизелотте, король может присоединить к Франции Пфальц.

– Да, и не будь Людовик Четырнадцатый Антихристом, наблюдать за этим было бы даже приятно, – сказал Вильгельм. – Я бессилен помочь Лизелотте и заступиться за несчастных жителей Пфальца, но я могу заставить Францию заплатить за Рейн Британскими островами.

– Вам надо знать, собирается ли король перебросить войска с ваших границ на Рейн.

– Да. И никто не будет знать этого лучше Лизелотты – если не совсем пешки, то, во всяком случае, пленной королевы на французской стороне доски.

– Коли ставки так высоки, я хотя бы попытаюсь завоевать её дружбу.

– Мне не надо, чтобы вы завоевали её дружбу. Мне надо, чтобы вы её соблазнили. Чтобы она стала вашей рабой.

– Я просто пытаюсь соблюсти декорум.

– Мои извинения! – Вильгельм отвесил придворный поклон и взглядом смерил Элизу.

Перепачканная песком, в окровавленном солдатском камзоле, она была очень далека от того, что подразумевает слово «декорум». Видимо, это он собирался сказать, однако промолчал и отвёл взгляд.

– Вы сделали меня дворянкой, мой принц. С тех пор прошло несколько лет, и вы привыкли смотреть на меня как на дворянку, даже если это наш с вами секрет. В Версале я по-прежнему простолюдинка и чужестранка в придачу. Уверяю, Лизелотта в мою сторону и не посмотрит.

– На людях.

– Даже наедине! Не все там такие лицемеры, как вы склонны полагать.

– Я не обещал, что это будет легко. Потому-то я и обращаюсь к вам.

– Я сказала, что готова попробовать. Но если д’Аво видел меня здесь, то возвращаться в Версаль неразумно.