Ротмистр Империи

— Как? Вы не знаете? — Удивилась его невестка — кронпринцесса Цецилия. — После вчерашнего водружения русского знамени над Рейхстагом в Берлине невероятный ажиотаж на все, что связано с Меншиковым. Даже завезенные через Швецию пластинки и ноты с его музыкой бросились скупать. Пластинки кончились еще вчера. А эти ноты мне с трудом достали только сегодня утром. Да и то, чуть ли не с боем.

— Так он еще и музыку пишет? — Немного озадаченно спросил Вильгельм.

— Для гитары и фортепьяно. И песни на русском и английском языках.

— Ну что же, — улыбнувшись, произнес Кайзер. — Это неплохо. Скоро он сможет нас развлечь, самостоятельно исполнив свои сочинения.

— Скоро? — Удивилась Цецилия. — Вы пригласили его погостить?

— Да. Генерал Мольтке обещал уведомить Меншикова об этом при встрече. День, может два, и он присоединится к нам.

— Это было бы замечательно. Но… вдруг кузен откажется?

— О! Мольтке будет настойчив. Да и куда ему деваться? Все пути отхода перекрыты. На востоке его заклятый недруг — Николай Николаевич. На севере — Дания. Но там уже удалось сосредоточить три дивизии, так что он будет вынужден отвернуть на юго-запад. В теплые объятья генерала.

— Хм. На дверях у всех авто в эскадроне упрощенный, стилизованный герб Российской Империи обрамлялся парой поднятых крыльев. Он ведь гусар? Верно? Что означают эти крылья?

— Да, — кивнул Кайзер. — Гусар. Крылья обычный символ гусар. Их скорости. Подвижности. Неуловимости. Летучие гусары. У русских это популярный эпитет для них.

— В Позене его эскадрон разбил целый полк пехоты. Мне сказали, что легкая кавалерия на это не способна. Меня не обманули?

— Нет, не обманули, — произнес свекр, несколько помрачнев и напрягшись, ибо не понимал к чему клонит невестка.

— Кроме летучих гусар, как мне сказали, в старину были и крылатые. Как раз у поляков, литвинов и русских. Эти закованные в доспехи конные воины в плотном строю, удерживая длинное копье по-рыцарски, атаковали своего врага решительным натиском. И использовались для сокрушения пехотного строя. В том числе и при численном превосходстве противника. Что если он не летучий гусар, а крылатый?

— Возможно. Но это ничего не меняет. Мы сняли часть войск с западного фронта. У него не будет никаких шансов прорваться или уничтожить их. Ему не пройти во Францию.

— Ваше Величество, но зачем ему прорываться во Францию? — Спросила невестка и очень многозначительно взглянула на свекра. — Все вокруг только о ней и говорят. Но я одного не могу взять в толку — отчего кузен отправится именно туда?

— У него просто нет другого выхода, — уверенно и как-то снисходительно, ответил Вильгельм.

— В Пиллау он впервые атаковал своего врага, проверяя, крепки ли его зубы. В Берлине — нанес ему страшное поражение, буквально поставив на колени. Осталось нанести последний удар. И вы думаете, что он сбежит? Вот так все бросит и сбежит? Бросив свою супругу на произвол судьбы? Ведь его враг не умер и даже смертельно раненный — все еще опасен.

— Но это самоубийство!

— Самоубийство? Хм. Прочтите, — произнесла она, подав лист с текстом.

— Что это?

— Это его песня, написанная пару месяцев назад.

Вильгельм взял лист с текстом песни, а Цецилия села к фортепьяно и стала несколько неуверенно играть плохо знакомую музыкальную композицию. Но общий мотив вполне угадывался и недурно дополнял слова, которые Кайзер начал читать. Быстро пробежался по строчкам Вильгельм выдохнул сквозь зубы и потер переносицу с немалым раздражением. Да там ладонь и задержал, прикрыв ей лицо, на котором бушевала буря эмоций. Невестка же, закончив «давить на клавиши», повернулась и, лукаво улыбнувшись, произнесла:

— Человек, написавший эту песню, не будет бегать от решительного сражения, если посчитает его нужным. И то, что он ставил на уши всю Германию, уходя от тяжелых боев, было его планом. Возможно он импровизировал. Но лишь в деталях, методах и инструментах. Он искал возможности для сокрушающего удара. И теперь, отходя на север, к Дании, кузен не пытается улизнуть от ваших войск. Нет. Он просто отмахивается от их назойливого внимания к своей персоне перед решительным ударом по своему настоящему врагу.

— Но как?! — Воскликнул Кайзер.

— Ему нужно вынудить его действовать. Спровоцировать и окончательно дискредитировать в глазах всей России. Каждый солдат, каждый офицер, буквально все должны отвернуться от него, посчитав мерзавцем и предателем. Ведь пока документов нет — все это болтовня. Да и потом Великий князь может объявить обвинения ложью, выигрывая время. Поди простым людям докажи, что, размахивая бумажками? Они ведь и читать не все умеют. А Николаю Николаевичу сейчас нужно время. И кузену будет очень глупо давать ему шанс. Потому что, в случае успешного дворцового переворота, погибнет его жена и его ребенок. Великий князь не пощадит их. После такого выпада — в этом сомнений нет.

— Проклятье! — Прорычал Вильгельм, вскакивая и пулей вылетая из помещения, видимо в поисках средств связи.

— Успеет? — Меланхолично спросила Кайзерин Августа Виктория.