Ротмистр Империи

Можно было бы оставить в здании на своих рабочих местах. Да вот беда — это не входило в замысел Меншикова. В Генеральном штабе было слишком много важных документов, шифров, материалов и прочего, прочего, прочего. Если он сейчас просто так уедет, то уже через сутки, максимум, немцы вновь его запустят. Да, новому начальнику придется входить в курс дела. Но они могут и временно исполняющего обязанности поставить из числа «бессмертных пони», тащивших на себе весь объем работы. В общем — плохая идея. Здание требовалось сжечь. Качественно. Добротно. Основательно. В каждую комнату пустить «красного петуха», чтобы никто не остался обиженным.

А пленные?

Максим выглянул в окно из кабинета Вальтера и расплылся в улыбке. А уже через пять минут первая партия мучеников отправилась в свой «увеселительный поход». Ничего хитрого, сложного и действительно опасного. Сотрудников Генерального штаба выводили на мост и скидывали в Шпрее. Высота была небольшой. Глубина приличной. Сапоги с них, благоразумно, снимали. Так что утонуть должно было немного.

Рядом же с рупором стоял унтер и орал:

— Господа офицеры, не толпитесь, расплывайтесь, а то вас коллегами завалит! Не будьте такими эгоистами! Помогайте тем, кто не умеет плавать! Все понятно, что это скорейший путь к повышению, но будьте людьми! Имейте совесть! Они же ваши коллеги! Практически друзья!

И так далее, и тому подобное. Унтер из числа этнических немцев, семья которого покинула Германию из-за объединения Рейха, отрывался по полной программе. Благо, что ротмистр ему подсказал как именно нужно комментировать эту водную процедуру. Совсем не обязательно, чтобы происходило то, что описывал этот унтер. Главное — чтобы вся округа слышала эти веселые комментарии и видела, как русские солдаты одного за другим выкидывают офицеров Генерального штаба Германии в теплую воду Шпрее.

Разумеется, вся эта процедура снималась на фото и кинокамеры самым трепетным образом. Благо, что тихо, спокойно и удобно работать. Удалось поставить и стационарную камеру, и с ручными нарезать по округе. В общем — шоу разворачивалось что надо.

По правде говоря, не всех офицеров Генерального штаба «макали». Совсем не всех. Меншиков предложил каждому подписать бумагу обязательством более не участвовать в войне. То есть, воспользовался схемой, предложенной Гаагской конвенцией. Она разрешала отпускать пленных офицеров в случае, если они дадут слово, что более воевать не станут. Этим Максим и воспользовался. Так что, в Шпрее полетело не более трети личного состава. Остальные ушли по домам. А их письменные обязательства остались у ротмистра. Пришлось попугать. Не без этого. Но все равно — забавно вышло.

— Одиннадцать часов девять минут, — произнес, сверяя свои часы Меншиков по тем, что стояли в кабинете начальника военной разведки.

— Что вы говорите? — Переспросил Хоботов.

— Мы здесь уже больше шести часов. Из них государственные учреждения работают часа три. Еще часа два и нужно уходить. А то войска в город станут подходить, что нам не нужно совершенно.

— Кого берет в плен?

— Только Эриха фон Фалькенхайма и Вальтера Николаи. Все остальные, полагаю, не нужны. За них много лучше скажет бумага.

— И не говорите, — вздохнув ответил Лев Евгеньевич. — Никогда бы не подумал, что Великий князь Николай Николаевич замешан в таких делах.

— И не только он, мой друг. Не только он. Я думаю, что немцы предупредят кого нужно о том, что мы везем очень опасные документы. Для них опасные. Мда. Вляпались мы по самые уши.

— Да уж… — сокрушенно покачал головой Хоботов.

А потом, подпалив здание Генштаба, Максим отправился дальше хулиганить. Поглядывая на часы. Без этого никак. Ибо хоть немцы и отправили практически все боеспособные части столичного гарнизона его ловить под Франкфурт-на-Одере, но задерживаться сильно не стоило. Власти города рано или поздно очнутся и начнут попытки организовать сопротивление. Это сейчас они, пока еще, либо ничего не знают, либо паникуют, не владея сведениями об объеме вошедших войск. Пока. Через два-три часа все может измениться.

Городскую комендатуру Берлина также не минула чаша внимания «безумного гусара». Практически сразу по взятию Генерального штаба Максим подозвал Чапаева и поставил ему боевую задачу:

— Мы тут, — тыкнул он пальцем на карту, — комендатура тут. Так что бери свой взвод и езжай туда. Штурмовать не надо. Это лишнее. Подойдете. Пошумите. Повалите все подходящие телефонные столбы. Просто пушкой с бронеавтомобиля на малой дистанции шараште. Раз. И поехали дальше. Если провода останутся целыми — шашкой помахайте. Ибо нечего. Понятно?

— Понятно, — кивнул Василий Иванович и пересказал приказ.

— Потом комендатуру покошмарьте немного. Постреляйте по окнам там. Ну, не знаю. Киньте в окна бутылок…

— Что кинуть? — Удивился Чапаев.

— Берете бутылку, наливаете туда бензина, затыкаете тряпицей, поджигаете и кидаете так, чтобы бутылка там, внутри разбилась. Но так поступайте только как будете уходить. Поначалу не надо. Коптить сильно будет. Провоняете.

Чапаев усмехнулся. Такой довод его позабавил. А потом спросил: