Ротмистр Гордеев 2

— Расстояние вроде невелико, но мало ли… Можно и заплутать. На всякий случай пришлите за ними проводника. Пусть покажет дорогу.

— Так и сделаю.

Я уже точно знаю, кто встретит и проводит эту шпионскую шоблу. Не сомневаюсь, поездка им запомнится на всю жизнь, благо у меня под рукой имеется первоклассный специалист как раз для такого поручения.

Ну, нагличане, ну, гады! Держитесь! Отольются вам слёзы русских матерей!

— Николай Михалыч, — вздрагивает Николов. — Вы что-то задумали?

— Я⁈ — искренне удивляюсь я. — Бог с вами, Сергей Красенович! Всё будет оформлено в лучшем виде. Не извольте переживать!

— Ну-ну, — недоверчиво хмыкает он.

Прощаюсь с ним, сажусь на коня и растворяюсь в сумраке наступившего вечера.

Сегодня мне предстоит провести ещё один военсовет. До приезда иностранцев осталось совсем немного времени, будем готовиться к встречи стахановскими темпами, благо намётки плана у меня уже появились. Может, парни ещё чем-то его дополнят.

Глава 17

Два события накладываются друг на друга: наши с Маннергеймом и Будённым доклады в офицерском собрании полка и прибытие британцев. А вот этого допускать нельзя ни в коем случае. Они наверняка, по своей шпионской дотошности попрутся слушать эти доклады, и вовсе ни к чему, чтобы они слышали те мысли, которые я намерен озвучить для своих господ офицеров.

И вообще, меньше знают — крепче спят.

— Кузьма! Горощеню ко мне. И господина вольноопределяющегося Канкрина.

— Уже бегу, вашбродь!

Верный ординарец-барабашка исчезает. Прокручиваю в голове последние детали коварного плана.

В дверь стучат.

— Вольноопределяющийся рядовой Канкрин по вашему приказанию прибыл! — Канкрин козыряет с оттяжкой, вот пижон!

— Рядовой Горощеня по вашему приказу прибыл, вшбродь, — Лихо Одноглазое стремительно совершенствуется в русском языке, мягкий белорусский говор ещё сильно заметен, но, собственно, мовы в его речи почти не осталось.

Оба раскрасневшиеся, форма хоть и аккуратно оправленная, хранит следы пыли и травяного сока.

— Откуда такие красивые?

— С полосы препятствий, господин штабс-ротмистр, — докладывает Канкрин.

— Кирилл Иванович, Лявон к нам в эскадрон должны прибыть иностранные наблюдатели: британский майор мистер Хорн и американский капитан мистер Джадсон. А с ними целая свора англопишущих журналистов.

— Мы в курсе, господин штабс-ротмистр, — на лице Канкрина недоумение, — батальон готовится к приёму шпионской братии. Батюшка говорил, что любой британец работает на разведку. И не за деньги, а из любви к чистому искусству.

— Отлично сказано, Кирилл Иванович. Ваш батюшка хорошо разбирается в жизни.

— Да, Николай Михалыч, в этом ему не откажешь.

Добрые слова в адрес родителя ему приятны.

— Тогда слушайте боевой приказ. Ваша задача, граф, с Горощеней встретить сегодня дорогих гостей на железнодорожной станции в Мукдене и сделать так, чтобы в расположение батальона они прибыли не раньше завтрашнего утра.

— Помилуйте, Николай Михалыч, от Ляоляна до нашей позиции часа три от силы… — удивляется Канкрин.

— А никто и не говорил, что будет легко. Нельзя допустить, чтобы сегодня эта братия оказалась на наших докладах в офицерском собрании.

Канкрин реально озадачен. Я буквально слышу, как скрипят шестерёнки мыслительных процессов в его графской черепушке.

— Кирилл Иваныч, вы же отправляетесь не один, а в компании Лиха Одноглазого. Покумекайте с Левоном, как лучше обстряпать дело. Лучше него окольными путями никто водить не умеет. Даже Леший.

Горощеня плотоядно улыбается, облизывая длинные крепкие зубы языком.

— Лявон! — наставительно смотрю на Лихо. — Без баловства только! Ни один волос не должен упасть с головы господ шпионов.

Горошеня вздыхает.

— Но и просто так дорога до эскадрона не должна им даться! — подмигиваю я.

Лихо облегчённо переводит дух.

— Дозвольте вопрос, командир? Почему вы посылаете меня? — не выдерживает вольноопределяющийся.

— Британцы кичатся собственными титулами и древностью рода, Кому как не вам, граф?

Канкрин бросает взгляд на Горощеню. В трёх глазах на двоих пляшут лихие огоньки.

— Разрешите выполнять?

— Ступайте.

Оба уходят, а я вызываю к себе Будённого и вместе с ним в очередной раз прогоняю текст доклада.

Гляжу из-за кулис на зрительный зал нашего полкового офицерского собрания. Зал полон и ждёт. Не знаю уж, с замиранием сердца или как…

Ага, ну полковой командир и командиры эскадронов, это понятно, без них никуда. Вижу Николова рядом с Вановским. Не слишком знакомые лица из бригады.

Кстати, комбриг тоже пожаловал. По левую руку от Вановского — генерал-майор Степанов, наш главный воинский начальник в данном случае. Рядом с ними Гиляровский.

Журналист держит наготове карандаш и блокнот, готовый записывать.

В другом конце зала Власьев со своими мореманами. Никак им не вернуться в Порт-Артур. Японцы ужесточили блокаду осаждаемой крепости, теперь даже контрабандными тропками, как прорвался Власьев, не пробиться. А снять осаду у Куропаткина очко играет — один раз попытался, но вяло и тут же отвёл войска, едва почувствовав угрозу флангового обхода со стороны противника.