Ротмистр Гордеев 2

— На тот случай у нас всегда имелся веский довод. Упрёшь языку в живот кинжал — дрожит — трясётся несчастный, так что зубы щёлкают, но в воду идёт как баран. Понимает, что не убежишь. Кстати, признаюсь как на духу: угрожать — угрожали, но вреда никому из пленных не учиняли, а вот турки — те да. Резали наших солдат как курей. Помню, захватили наши один раз горушку, вид у неё интересный — на сахарную голову похоже. Без всякого выстрела у турок отобрали. Укрепились на той горе и заняли оборону. Но так получилось, что смена к ним пришла только через две недели. И нашли там только восемнадцать наших пластунов порезанных. Турки над ними всячески издевались, сначала над живыми, а потом над трупами, — печально произносит Гиляровский.

Чувствуется, ему до сих пор тяжело вспоминать дела почти тридцатилетней давности.

— Война, — говорит Каульбарс.

— Война, — кивает Гиляровский. — И ничего хорошего в ней нет. Кто-то сейчас жирует и набивает себе карманы, а кто-то в окопах гниёт.

— Крамолу говорите, Владимир Алексеевич, — осторожно замечает Каульбарс.

Окидываю его недовольным взором. Вряд ли корнет постукивает жандармам, в военной среде это не принято, но на всякий пожарный в его присутствии надо быть осторожным.

— Говорю чистую правду, — разводит руками Гиляровский.

Обстановка несколько напряжена, разрядка приходит самым неожиданным образом.

В дом врывается встревоженный вестовой.

— Вашбродь, тревога! Японец в атаку пошёл!

Быстро встаю из-за стола.

— Господа…

Дальше говорить не нужно, все и так прекрасно понимают, что нужно делать. Оно, конечно, жаль — подразделение под моей рукой новое, только-только начали слаживание. По сути бойцов ещё нужно готовить.

Успокаивает одно — мы не на первой линии, впереди окопы пехотного полка. Лишь бы удержали.

Почти сразу становлюсь зрителем неприятной картины: мои казачки взяли в полукруг с дюжину низкорослых пехотинцев в грязных шинелях. Замечаю, что ни у одного из служащих в царице полей при себе нет винтовок. Неужто мои отобрали?

Лукашин-старший при виде меня козыряет:

— Вашбродь, гляньте какие гости к нам пожаловали! Бросили окопы ружья и драпали от япошек так, ажно пятки сверкали. Насилу остановили их.

Подхожу ближе, внимательно всматриваюсь в испуганные и растерянные лица пехотинцев.

— Кто такие?

— Так это… четырнадцатая рота двести пятнадцатого пехотного полка, — нестройно отвечают пехотинцы.

Именно этот двести пятнадцатый пехотный Бузулукский полк и держит позиции перед нами.

— И что же вы тут делаете, братцы?

— Японец на нас попёр. Не знаем откуда. Будто из-под земли прыгнул. В окопы наши ворвались, ну и давай резать.

— А вы?

— А что мы… Их много. Ноги в руки взяли и бежать…

— И не стыдно говорить такое? — хмурюсь я. — Как прикажете понимать? Почему вы — русские солдаты, позорно сбежали, бросив свои позиции? Эх вы, аники-воины!

Солдаты мрачнеют и низко склоняют головы. Отвечать никому не хочется.

— Значит так, временно поступаете в моё распоряжение, — начинаю командовать я. — Все остались без оружия?

— Так точно!

— Лукашин, — перевожу взгляд на казака.

— Слушаюсь!

— Выдай этим горемыкам хоть что-то — ножи, кинжалы, топоры, лопаты… Пусть идут с нами окопы обратно отбивать. Авось и оружие вернуть удастся.

— Нельзя вам туда, вашбродь, — говорит за всех немолодой пехотинец с рябым лицом.

— Интересно, почему?

— Сами погибните и других положите. Япошек там тьма-тьмущая, а ещё среди них есть один косматый такой — всё огнём из пасти хлещет, до головешек людей жгёт.

Так-так, похоже, здесь не обошлось без очередного представителя демонического племени. Причём, думаю, он не один. И атаку на наши окопы кто-то прикрывал магической завесой: вряд ли пехота тупо проспала вражеский накат.

— Японцы за вами гнались?

— Никак нет. Окопы заняли, укрепляются.

Видимо, по каким-то соображениям развивать успех не хотят. С другой стороны — правильно. Если берёшь нахрапом, рано или поздно, а скорее всего рано — получишь по зубам. Так что лучше довольствоваться тем, что имеешь, а имеют они уже довольно много: весь передок под ними.

В голову приходит не самая плохая идея. Иду к Власьеву.

— Господин мичман…

— Да, господин штабс-ротмистр! — с готовностью отвечает он.

— Можете взять бинокль и отправиться вместе со мной на рекогносцировку?

— Разумеется.

В сопровождении охраны выдвигаемся вперёд. Большую часть дороги преодолеваем перебежками, когда до занятых японцами линий укреплений остаётся с с версту, начинаем ползти.

Не хочу лишний раз тревожить неприятеля. Пусть думает, что у нас паника и нам пока нет до него дела.

Впереди глубокая воронка от снаряда, переползаем в неё, достаём бинокли и осматриваем бывшие позиции двести пятнадцатого полка. Окопы действительно кишат японцами. Наших не видать, хочется верить, что их взяли в плен, а не положили. Всё-таки жаль мужиков.

В противном случае тут нашла погибель целая рота.

— Как думаете — реально накрыть позиции из ваших миномётов? — спрашиваю у мичмана.

Тот еле слышно шевелит губами, что-то прикидывая.

— Думаю, да. Только придётся подтащить миномёты поближе.