РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

Он отпрянул, будто рука её была раскалена, и сухо заметил, что главное – душа, а красота – тщета мирская, коей он чужд. Чужд или нет, одевался он щегольски и доспехи его всегда были выдраены уксусом, песком и проволокой, горя в солнечных лучах огнём. Сегодня латы не сияли. Небо низко нависло над Бретейлем, мрачное и пасмурное.

- Дождь собирается. – буркнул лорд Дуглас, - Башня дурацкая на сдвинется с места.

- Она принесёт нам победу. – кротко возразил де Веррек, - Епископ Шалонский освятил её ночью.

- Кой чёрт мы, вообще, тут делаем?

Дуглас злился. Король Иоанн позвал шотландцев принять участие в штурме Бретейля, хотя в крепости засели не англичане, а французы.

- Я приехал убивать не французов, - ворчал Дуглас, - Я приехал убивать англичан!

- Они – наваррцы. – пожал плечами де Веррек, - Враги короля и Франции.

- И что с того? Англичан в Бретейле нет!

- Кто бы ни был внутри, монсеньор, - мягко улыбнулся де Веррек, - Я повинуюсь приказам Его Величества.

А Его Величество, словно забыв об англичанах в Кале, Гаскони и Бретани, поволок армию на границу Нормандии и Наварры. Невразумительная кампания истощала и без того жалкие ресурсы ради усмирения Навварры, которая Франции никак не угрожала. Лорд Дуглас такие междоусобные склоки ненавидел.

- Пусть бы хоть сгнили здесь, пока мы разделывались с англичанами. Сорванец Эдди творит, что хочет с Францией, а король Иоанн играет в бирюльки непонятно с кем непонятно ради чего!

- Ему нужен Бретейль.

- Кота за хвост он тянет, лишь бы с англичанами не встречаться. – со вздохом посетовал лорд Дуглас.

С момента прибытия шотландцев король Иоанн менял решение по сто раз на дню. Утром он намеревался выступить на юг, днём – на запад, вечером король уже предпочитал благоразумно оставаться на месте. И вот – Наварра! Англичане намеревались вылезти из гасконской берлоги, чтобы опустошить Францию. Другая армия собиралась на южном побережье острова для высадки в Нормандии или Бретани, а король Иоанн изволили воевать с занюханной Наваррой! От этих мыслей лорду Дугласу хотелось расплакаться, как ребёнку. На юг, внушал он королю, на юг! Разбить щенка Эдуарда, захватить, разметать кишки его своры по земле, и Дуглас мог бы поторговаться об обмене английского принца на шотландского короля. А Иоанн осадил задрипанный Бретейль!

Дуглас с де Верреком беседовали на верхней площадке бефруа. Гасконец вызвался возглавить атаку. Когда десятки согнанных с округи крестьян под градом болтов подкатят башню к стене крепости, воины перерубят верёвки, удерживающие перекидной мост в вертикальном положении, он упадёт, соединив стену замка и верхнюю площадку башни. Бойцы под командованием Роланда ринутся вперёд с боевым кличем на устах. Погибнут, вероятнее всего, но ценою собственных жизней купят время, нужное для того, чтобы сотни латников поднялись в башню и вышибли защитников сначала со стены, а затем и из Бретейля в целом. Из-за риска неминуемой гибели войти в ряды первого отряда считалось неслыханной честью, и Роланд де Веррек на коленях умолял короля даровать ему право встать во главе смертников.

- Зачем вам это? – спросил король.

Роланд объяснил, что любит Францию и рад послужить королю, а ещё, что он ни разу не участвовал в баталиях, только в ристалищных схватках, и желает проявить себя в настоящем деле. Он не обманывал короля, умолчав лишь о том, что считает себя достойным для совершения великого ратного подвига, приличествующего его духовному подвигу непорочности. Дозволение Его Величество даровал. Даровал Роланду и племяннику лорда Дугласа Робби.

- Ты сдохнуть, что ль, решил? – шипел на Робби дядюшка предыдущей ночью.

- Я решил, что ужинать в замке мне завтра понравится больше, чем в палатке. – ответствовал Роберт.

- Дурь и ничего больше. – сделал вывод Дуглас.

Видя, что ему до Робби не достучаться, лорд Дуглас пришёл на башню поговорить с де Верреком, которого полагал самым большим ослом и самым блестящим рыцарем Франции. К де Верреку Роберт мог прислушаться.

- Робби тебя уважает, восхищается тобой. Растолкуй ему, что долг всякого честного христианина – драться с чёртовыми англичанами, а не нарываться на меч вшивого наваррца.

- Он дал клятву не драться с англичанами. Клятва дана была добровольно, и я не стану уговаривать нарушить её.

- Да к свиньям такие клятвы!

- Нарушить клятву, - терпеливо объяснил де Веррек, - для рыцаря значит обречь себя на адские муки и запятнать честь. Сражаясь же на опускном мосту башни, ваш племянник покроет себя неувядаемой славой.

- В гробу я видал такую славу!

- Монсеньор, если бы я мог убедить вашего родственника поднять меч против англичан, я бы это сделал. Я польщён тем, что он так высоко ставит моё мнение, но поймите – советовать обесчестить ему себя мне не позволяет моя христианская совесть. Это неблагородно.

- Чёрт бы тебя подрал с твоим благородством, рыцарством и Бретейлем! – бурчал лорд Дуглас, спускаясь вниз. Наткнувшись на племянника, ожидавшего сигнала к атаке с четырьмя десятками латников, рявкнул на него, - Олух безмозглый!