РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

Однорукий выжидательно взирал на Томаса, и лучник спросил в лоб:

- Какого рода помощь тебе от нас нужна?

Байод оглянулся на толпу и понизил голос:

- Бедные простофили заплатили подати сполна, во всяком случае, девять из десяти простофиль.

- Но твой господин не прочь подоить их ещё разок?

- Такова жизнь. Денег никогда не бывает достаточно. Сглупил раз дать молока – будь готов к тому, что доить станут постоянно и досуха.

- И что же, дояра послали без охраны?

- Со мной прислали семерых латников. Беда только, что горожане пронюхали, зачем мы прибыли…

- …И не поскупились на выпивку. – догадался Томас.

- На вино и шлюх. – уточнил Байод, бросив красноречивый взгляд на постоялый двор.

- И…? – Томас дал слову повиснуть в прокалённом полуденном воздухе.

- И если вы поможете мне постричь этих баранов, увезёте в Бера десятую долю их шерсти.

- Выгодное предложение.

- Мясник – городской казначей. – по-деловому заговорил Байод, - У него хранятся податные ведомости, но проходимец божится, что потерял бумаги. Для начала неплохо бы заставить его найти их.

- Мне надо перемолвиться словечком с моими молодцами.

Томас развернул коня и подъехал к трактиру. Убедившись, что Байод вне поля слышимости, подозвал Кина:

- В конюшне гостиницы восемь лошадей. С братом Майклом осторожно прогуляйся туда и убедись, что они осёдланы. Возьмём всех. Карл!

Немец отвлёкся от укладывания купленного провианта в перемётные сумы:

- Что, мало купил?

Томас поманил его к себе:

- На постоялом дворе семеро пьяных недоумков развлекаются с шлюшками. Надо прибрать к рукам их броню и оружие.

- Недоумков убить?

- Будут бузить – да.

Карл зашагал к таверне, а Байод поспешил к Хуктону:

- Ну, как? Сделают?

- Охотно!

- Ты не представился. – спохватился однорукий.

- Томас.

- Звучит очень по-нормандски.

- Все говорят. Туда англичане и направляются? Ты вроде как обмолвился, что они идут на север, да?

- А кто их поймёт? Вышли из Гаскони; сейчас, по слухам, в Периго.

- Могут сюда завернуть.

Байод мотнул головой:

- Что они тут забыли? Добыча на севере. В этих краях их принц порезвился в прошлом году. Надо же, принц-разбойник!

- Ты о…

- Об Эдуарде, принце Уэльском. Титулованная бестолочь, избалованный щенок. Одни бабы и кости на уме, а в перерывах – грабёж Франции, безнаказанный, так как король Иоанн, видите ли, опасается стрел! Да взял бы английского молокососа, снял с него штаны и всыпал нещадно, как положено поступать с глупыми неслухами!

Гневная тирада однорукого была прервана доносящимися из таверны воплями. Байод повернулся и окаменел. Из окна верхнего этажа с криком вылетел голый мужчина, шлёпнулся на спину и умолк, слабо поводя конечностями.

- Это… - начал Байод.

- Один из твоих охранников, - закончил за него Томас, - Да уж, шлюхи здесь не подарок.

- Что за… - вновь начал фразу однорукий и вновь не договорил.

На этот раз ему помешало появление второго латника. Тоже нагой, он выкатился из дверей гостиницы, как пушечное ядро. Следом выбежали двое парней Томаса.

- Сдаюсь! – верещал голый, - Хватит! Хватит!

- Эй! – вмешался Томас, - С него достаточно!

- Урод бросил в меня ночным горшком! Полным! – яростно прошипел Арнальдус.

- Ты не выглядишь мокрым.

- Это потому, что в горшке не было ничего жидкого! – взревел Арнальдус и с маху врезал голому сапогом в промежность.

- Что… что происходит? – непонимающе произнёс Байод.

Томас вежливо ему улыбнулся:

- Люди зовут меня «Ле Батаром», а моих ухорезов – эллекинами. – Хуктон положил ладонь на рукоять меча, словно невзначай напоминая о его существовании вестнику, - Спасибо за коней и оружие.

Он пришпорил жеребца и подскакал к толпящимся у церкви горожанам:

- Платите подати! Ваши сеньоры должны быть при деньгах, чтобы, когда попадут к нам в плен, могли заплатить нам огромный выкуп! Не скупитесь на подати! Мы будем богатыми, а вы нищими, зато заслужите нашу вечную признательность!

Горожане смотрели на него, раскрыв рты.

У Томаса теперь было довольно лошадей, довольно кольчуг, довольно оружия. Возможная погоня из Монпелье его больше не волновала. Волновала Женевьева.

Поэтому эллекины во главе с предводителем спешили на север.

Стрела воткнулась Филиппу прямо в грудь с глухим звуком, похожим на тот, с каким мясницкий топор врубается в свиную тушу. Филиппа отбросило назад. Стрела шутя проникла сквозь прочную кольчугу, сломала ребро и пронзила лёгкое. Ратник попытался что-то сказать, кровь запузырилась на его губах, и он упал на спину. Стрелы продолжали сыпаться, свалив ещё двоих воинов. Вода в ручье окрасилась кровью. Пронёсшаяся у самого уха Роланда стрела обдала его потоком воздуха по щеке, будто затрещину отвесила. Заржала раненая лошадь. Стрелы оказались длиннее, чем представлялось Роланду. Вокруг гибли люди и животные, а Роланд изумлённо пялился на застрявшую в дереве английскую стрелу. Да, длиннее тех, какими он пользовался на охоте.

Филипп умирал. Его товарищи, закалённые бойцы, в ужасе удирали под защиту деревьев или вжимались в землю на берегу ручья. Спас всех Жак. Коршуном налетел он на Женевьеву, вырвал у неё Хью и приставил к горлу мальчишки нож: