Рота Шарпа

Французы все-таки выступили – но не навстречу Веллингтону у Бадахоса, а к новому испанскому гарнизону в Сьюдад-Родриго. Новости эти принесли партизаны, перехватившие курьеров с донесениями, некоторые депеши были в крови. В них говорилось о раздоре среди французских генералов, задержках войск и сложностях замещения осадной артиллерии, практически полностью оставшейся в северной крепости. Известия подстегнули Веллингтона: он хотел, чтобы осада Бадахоса закончилась в кратчайшие сроки, и не собирался давать французам ни единого шанса отвоевать Сьюдад-Родриго. Испанскому гарнизону он не доверял, поэтому хотел, чтобы армия двинулась на север, укрепляя решимость союзников. Скорость! Скорость! Скорость! Все шесть дней после Пасхи он засыпал генералов и штабных офицеров письмами: «Дайте мне Бадахос!» Шесть дней батареи, установленные на руинах форта Пикурина, безостановочно пытались пробить бреши в стене, поначалу без особого эффекта. Потом вдруг расшатавшиеся камни рухнули в ров, сопровождаемые лавиной обломков. Взмокшие, закопченные артиллеристы издали победный крик, а пехота, охранявшая батареи от возможных вылазок противника, глазела на возникшие бреши и гадала, что приготовят им французы.

По ночам французы попытались заделать повреждения. Пушки из Пикурины периодически поливали обе бреши картечью, но каждое утро разбитые стены были прикрыты бревнами и мешками с шерстью. Приходилось начинать каждое утро с пробивания этой многослойной перины, пока та не разлеталась в клочки – только тогда железные ядра могли продолжать свою тяжелую работу, долбя, скребя и вырезая в камне две новых дороги в город.

Дамба все еще держалась, поэтому рукотворное озеро по-прежнему защищало город с юга, направляя любую атаку на бастионы вдоль стен, в обход, а не напрямую. Северные батареи продолжали обстреливать форт, прикрывающий дамбу, а пехота вела вперед траншеи, пытаясь пробиться к форту на расстояние мушкетного выстрела, однако была отброшена. Каждая пушка на восточной стене Бадахоса - от замка, прибежища птиц, до бастиона Тринидад - обрушивала на траншеи такой железный ливень, что выжить не мог никто, поэтому попытки пришлось оставить: пусть дамба стоит, а пехота идет в обход. Инженеров это не радовало.

- Время, мне нужно время! – полковник Флетчер, раненый в схватке с французами, не мог оставаться в постели. – Он хочет, чтобы я сотворил чертово чудо!

- Да, хочу, - в комнату бесшумно вошел генерал, и Флетчер, резко обернувшись, скривился: рана еще болела.

- Милорд! Мои извинения! – шотландец почти рычал, тон его был далек от извиняющегося.

Веллингтон жестом пресек все дальнейшие разговоры на эту тему, кивнул ожидавшим его офицерам и сел. Майор Хоган знал, что генералу всего сорок три, хотя он выглядел старше. Впрочем, все они выглядели старше: осада разрушала их, как они разрушали два бастиона. Хоган вздохнул, поскольку знал, что встреча эта субботним утром 4 апреля (дату он тщательно записал на верхней строчке чистой страницы блокнота) будет бесконечным и яростным спором между генералом и инженерами. Веллингтон достал свою карту, развернул ее и прижал углы чернильницами.

- Доброе утро, джентльмены. Израсходованный боезапас?

Полковник-артиллерист подтянул к себе бумаги:

- Вчера, милорд, 1114 двадцатичетырехфунтовых и 603 восемнадцатифунтовых, - читал он очень монотонно. – Одно орудие взорвалось, сэр.

- Взорвалось?

Полковник перевернул страницу:

- Двадцатичетырехфунтовик в третьей батарее, милорд, опрокинулся при выстреле. Мы потеряли троих, шестеро ранены.

Веллингтон что-то пробурчал. Это было необычно: Хоган считал, что генерал всегда царил на собраниях – может, в этом был виноват взгляд голубых глаз, казавшихся всезнающими, или спокойствие округлого лица с сильным крючковатым носом. Большая часть присутствующих офицеров была старше виконта Веллингтона, но все они, за возможным исключением Флетчера, трепетали перед ним.

Генерал что-то писал на клочке бумаги, скрипел карандаш. Потом он снова посмотрел на артиллериста:

- Порох?

- Достаточно, сэр. Вчера доставили еще 80 баррелей. Можем стрелять хоть целый месяц.

- И нам, черт возьми, придется. Извините, милорд, - Флетчер что-то помечал на своей карте.

В уголках губ Веллингтона мелькнула улыбка:

- Полковник?

- Милорд? – Флетчер разыграл удивление. Он поднял глаза от карты, но продолжал упираться в нее карандашом, как будто собираясь вернуться к работе, от которой его так бесцеремонно оторвали.

- Я вижу, вы не подготовились к нашей встрече, - Веллингтон коротко кивнул шотландцу и повернулся к Хогану. – Майор? Есть донесения?

Хоган пролистал блокнот назад:

- Два дезертира, милорд, оба немцы, оба из Гессен-Дармштадтского полка[45]. Подтверждают, что в гарнизоне есть немцы, – Хоган поднял бровь. – Говорят, боевой дух высок.

- Тогда почему дезертировали?

- У одного, милорд, брат в Королевском германском легионе[46].

- А... Пошлете их туда?

- Да, сэр, - Королевский германский легион вечно нуждался в пополнении.

- Что-то еще? – Веллингтон предпочитал короткие совещания.

Хоган кивнул: