Рота

– Тебя как звать-то, ветеран? – я с трудом ворочал языком.

– Ну что ж, Васька, давай сызнова знакомиться, – он криво ухмыльнулся, – Семён Леонов, по батюшке Иваныч.

– Не обижайся, всю башку отшибло.

– Да, ладно, третёдни, как встренулись, да бои всю дорогу. Тут любой изумится.

– Семён, позови пулемётчика, что-то у меня голос пропал.

– Эй, Сашка, подь сюды.

– Чего тебе.

– Не чегокай, командир зовёт.

– Ты миномётчиков причесал? – едва ворочая пересохшим языком спросил я подошедшего Сашку.

– И даже побрил. Два диска выпулил. Последних.

– Пока тихо, возьми пару бойцов и проверь миномётную позицию. Аккуратнее там, могут мёртвыми прикинуться. Вернёшься, доложишь. Семён Иваныч, организуй бойцов, надо собрать оружие, боеприпасы, солдатские книжки и зольдбухи. Главное, собери пулемёты и патроны к ним. Ты, ты и ты, – я подозвал ближайших красноармейцев, – ребята обойдите поле боя, и, как можно быстрее перевяжите раненых, дорога каждая минута. Поспешите. Убитых потом соберём. И вот ещё что, – я оглянулся и повысил голос, – пленных не брать! Повторяю, пленных не брать, – слова давались с трудом, пересохшее горло полыхало огнём. Пить хотелось, спасу нет. И из близкого ручья не напьёшься, там теперь не столько воды, сколько грязи и крови.

Я хрипло прокашлялся, облизнул сухим языком потрескавшиеся губы и вдруг с удивлением увидел протянутую руку с фляжкой.

– Попейте, товарищ командир, – сбоку стоял молодой крепкий парень с невероятно синими глазами и веснушчатым носом.

Ничего вкуснее и приятнее той тёплой, отдающей железом и тиной воды я в жизни не пил.

– Спасибо, тебя как зовут?

– Сергей я, Мирошниченко.

– Вот что, Серёжа, возьми бойцов пробегитесь по полю, подсобите Семён Иванычу, он трофеи собирает.

– Командир, – подбежал запыхавшийся Сашка, – пара миномётов восемьдесят один миллиметр, целые. Семь десятков мин в лотках и шесть дохлых немцев. В километре за выступом рощи колонна грузовиков, пара броневиков и несколько мотоциклов. Немцы там суетятся. Вроде грузятся.

– Эх, мать честная, жаль миномётчиков у нас нет. Долбануть гадам вдогонку.

– Чё это сразу «нет». Подумаешь, какое хитрое дело. Я знаю бойцов, которые смогли бы. Да, и сам…

– Давай, Саня, влепи им под хвост по самое не балуйся. По десятку мин на ствол. Только по своим не шарахни.

– Обижаешь, командир, – сверкнула белозубая улыбка на грязном в потёках пота лице, – разрешите выполнять?

– Давай, дуй. Не упусти гадов.

Подвижный, как ртуть, парень перемахнул через бруствер и был таков.

Пока я отмывал кровь с руки и перевязывал трофейным бинтом обе царапины, прошло четверть часа. Застёгивая рукав, я услышал, как один за другим хлопнули миномёты, и из-за редкой рощицы донеслись два взрыва. Через минуту послышалась ещё пара хлопков, и вслед за взрывами за леском поднялся дым. После короткой паузы два десятка мин улетели к своим бывшим хозяевам. Взрывы слились в сплошной грохот, и за березняком повисла тёмная завеса дыма. От неожиданности красноармейцы кто присел, кто прижался к земле, но быстро разобрались, радостно заорали и замахали руками. Мальчишки.

– Внимание, бойцы, – крикнул я, – пятеро со мной, бегом, – и я рванул в сторону миномётной позиции.

Рядом с Сашкой около миномёта и разбросанных пустых лотков из-под мин стояли трое. Они оживлённо жестикулировали и добродушно переругивались.

– Ну, как? – пропыхтел я.

– Пяток выстрелов промазали, благодаря некоторым тут ворошиловским стрелкам, но накрыли их крепко. Ни одна машина не ушла.

– Молодцы! Благодарю за службу. Как фамилии?

– Это…, Сафронов, Сидорчук, Баля, Иванов, – слегка растерялись бойцы. – Служим трудовому народу.

– Все за мной бегом, марш. Смотреть внимательно. Остерегаться недобитков.

За выступом рощицы открылась плавно спускающаяся на полверсты, исчерченная следами колёс и гусениц зелёная луговина, в конце которой поперёк протянулась цепочка деревьев, видимо растущих вдоль грунтовой дороги. Именно там, в завесе дыма и пыли сгрудились машины, многие из которых чадно горели.

Пока бежали трусцой, я начал прикидывать ситуацию к носу. До сих пор обрушившиеся на мою голову события не давали ни малейшей возможности уточнить, кто же я такой, где оказался, какой нынче год, месяц и число. Судя по растительности сейчас разгар лета. Местность равнинная, умеренно лесистая, значит не юг, не север и не Прибалтика. Гимнастёрки на бойцах с петлицами, значит, на дворе начало войны. Пока этого достаточно, с остальным разберёмся по ходу.

Я старался не сбить дыхание, вглядываясь в приближающуюся разгромленную колонну и слушая, как за моей спиной топочут ноги бойцов.