Рот, полный языков

- Если я не совсем идиот, - сказал Лазаро, одеваясь, - то Тиноко должен купить все три рассказа, и у нас, наконец, появятся настоящие деньги, не говоря уже о том, как выиграет моя репута­ция. Да и «Вестник Севера», этот бульварный листок, не останет­ся внакладе. Но сначала ублюдка придётся поить и кормить, так что до завтра меня не ждите.

- Хорошо, сеньор, - кивнула Каозинья. Самка промолчала.

Великан широкими шагами удалялся по тропинке - соломен­ная шляпа набекрень, широкие белые штаны и голубая рубашка, похожие на примитивный двуцветный флаг. Холщовая сумка через плечо болталась в такт размашистым движениям. Метиска смотрела вслед. На её смуглом лице со смешанными чертами за­стыло непроницаемое выражение.

Завершая свой ежедневный маршрут, солнечный диск с быстро­той курьерского поезда скрылся за стволами деревьев, а вскоре исчез и за горизонтом. В тёмном бархате тропической ночи за­звучало привычное многоголосье обитателей леса, прерываемое сольными партиями хищников и их жертв.

В хижине было темно, как в глухой пещере - лампу никто не зажигал. Подняв с пола край своей подстилки, Каозинья немного потопталась у двери, не решаясь провести ночь снаружи, потом вернулась на прежнее место. Самка не покидала кровати с тех пор, как ушёл Лазаро. Когда призрачный лунный свет посеребрил щели косо висящей двери, женщина вдруг заговорила:

- Каозинья.

Ответ последовал сразу же.

- Вы в первый раз обращаетесь ко мне по имени. Почему?

- Мне одиноко, Каозинья.

- Вы отняли у меня хозяина, а теперь ищете дружбы со мной?

- Нам не обязательно быть подругами, мы можем просто за­няться любовью.

- Нет.

- Хорошо, - вздохнула Самка. - Тогда ложись спать рядом со мной. не дотронусь до тебя до самого утра, клянусь.

- Клянётесь? Чем?

- Главным, что у меня есть.

Каозинья долго молчала. Потом послышался шорох, шлёпанье босых ног и скрип кровати.

- Ты пришла. Спасибо.

- Вы дали единственную клятву, которую не сможете нару­шить.

Ночь, казалось, будет тянуться бесконечно. В темноте слыша­лось мерное дыхание спящей девушки. Внезапно неровная сереб­ристая полоса вокруг двери начала расширяться, дерево зашур­шало о мягкую землю. В светом прямоугольном проёме обозна­чился странный силуэт. Маленький человечек, напоминавший тряпичную куклу, опирался одной рукой на дверной косяк, а дру­гую робко вытянул перед собой, будто умоляя о чём-то.

- Уходи, - прошептала Самка. Голос её прозвучал неожидан­но мягко, даже ласково. - Мы увидимся позже.

Человечек медленно, словно нехотя, сделал шаг назад, потом неловко развернулся всем телом и вновь растворился в темноте.

Лучи восходящего солнца торжествующе ворвались в хижину через открытую дверь, разливаясь жидким золотом по грубым  и скудной мебели. Каозинья пошевелилась и открыла глаза. Самка сидела рядом, поджав ноги.

- Уже утро.

Она поднялась на коленях и перекинула ногу через тело метиски.

- Чувствуешь её тепло, её запах, видишь, как она хочет тебя?

Каозинья могла бы ещё выскользнуть, но осталась лежать неподвижно. Самка опустилась ниже, тесно прижавшись к её лицу. Внезапно ожившие внутренние губы её главного сокровища скользнули в рот и раздвинули его, в то время как внешние ласкали губы девушки в страстном поцелуе, нежно извиваясь и складываясь в изящные хоботки. Потом в рот метиски проникло и стало быстро набухать что-то мягкое и влажное, очень похожее на ее собственный язык. Казалось, невероятный поцелуй будет длиться без конца. Застонав и выгнувшись всем телом, Каозинья опустила руки и начала массировать свой клитор. Через несколько минут женские тела, блестящие от пота, уже сотрясались в оргазме. Наконец Самка отняла трепещущие губы от лица девушки, оставив на нём широкую полосу серебристой слизи. Глаза метиски закатились, дыхание было чуть слышно, и лишь шевелящиеся пальцы, зажатые между ног, свидетельствовали о том, что она не лишилась чувств.

- А теперь я дам тебе то, чего ты больше всего хочешь.

Развернувшись и поменяв местами колени, она отвела руки Каозиньи, нежно потёрлась щекой о её влажную, набухшую от сока промежность, потом широко раскрыла рот. Оттуда, совершенная до последней детали вплоть до капельки смазки, показавшейся из вертикального зрачка, выдвинулась блестящая головка мужского члена. Быстро увеличиваясь, пульсирующий жезл из горячей плоти мощно раздвинул влагалище, заставив девушку вскрикнуть. Продолжая выдвигаться изо рта невероятной женщины, он входил всё глубже. Мошонка, появившаяся следом, уже налитая и соответствующих размеров, вывалилась изо рта полностью и прижалась к промежности. Мужские железы слегка пульсировали, повторяя ритм движений фаллоса, который самостоятельно сжимался и растягивался внутри тела. Внезапно у двери послышались шаги.

Самка вскочила с кровати. Дверной проём заполняла гигантская фигура Лазаро. Лицо его было красным и опухшим с похмелья, рваная рубашка залита вином, ширинка расстёгнута.

- Ах вы, сучки поганые! - Он шагнул к кровати, рывком под­нял метиску за трещащую ночную рубашку и швырнул в угол. - Вон из моей постели!