Rossija (reload game)

— Я хочу сказать, что в этой истории концы с концами не сходятся по любому. А если вы этого не замечаете, Иван Андреевич, мне придется заподозрить вас либо в неискренности, либо в непрофессионализме — на выбор.

— Время!.. — медленно проговорил тот.

— Да, время. Чтобы к утру поспеть в Клин, им надо было тронуться в путь еще днем — и узнать о взорванной ближе к вечеру Лубянке им было неоткуда. Разве что кто-то послал для них голубя вдогонку; кто-то, имеющий доступ к здешней спецголубятне и осведомленный притом о планах боярина и его маршруте. И кто же может быть этим «кем-то» кроме вас, Иван Андреевич, а?

Тургенев, судя по выражению лица, готов был вот прямо сейчас, почти не одеваясь, уехать в Баден-Баден — агентом-нелегалом. Или даже — дезертировать в обморок.

Но, впрочем, быстро взял себя в руки:

— Нет, Всеволод Владимирович: ТАК концы тоже не сойдутся! Во-первых, все наши голуби — на месте, это легко проверить. Далее: мы ведь тут были уже посажены в затвор, и что творится в городе — не имели понятия. Отдаленный взрыв мы, конечно, слыхали, но что это была именно Лубянка — даже мысли не возникло. А уж что это — ваша работа, никто из нас знать не мог никак. Вот и выходит тогда, что отчет боярину посылали вы сами — больше некому!

— Да, верно, — кивнул Вологдин. — Но поскольку я-то точно знаю, что этого не делал, мы с вами, Иван Андреевич, только что вычислили, методом исключения, единственное объяснение. У боярина есть в городе собственная, параллельная, агентурная сеть с собственной, параллельной, линией связи: другая спецголубятня.

— Этого не может быть! — помотал головой Тургенев. — Ладно еще сеть, но уж чужую спецголубятню-то контрразведчики из «Двушки» засекли бы в Москве на раз!

— Да — если только ту сеть и ту линию связи не курировал кто-то изнутри Службы. С уровня — выше некуда.

— Странник… — задумчиво вымолвил шеф загранразведки после недолгого молчания. — Но зачем это боярину? Ведь, помимо всех рисков, содержать такую линию связи стоит огромных денег!

— Византия! — развел руками Вологдин, будто это слово всё объясняло.

Да уж, мрачно подумал он, Византия… И складывалась сейчас эта византийская мозаика — прям-таки на заглядение.

Ясно, что ту параллельную линию связи с обслуживающей ее параллельной агентурной сетью Годунов отстраивал — руками возведенного им в шефы Особой контрразведки Странника — вовсе не для здешних интриг, а для управления своими (в смысле — Сильверовыми) финансовыми гешефтами в Лондоне; весьма дорогая игрушка — но без нее, как видно, никуда. А теперь вот она пригодилась и для других нужд.

Но Тургенев верно ткнул пальцем в одну неувязочку. Допустим даже, что та годуновская параллельная сеть обладает поистине невероятными агентурно-оперативными возможностями: она способна мгновенно собирать точную информацию в любой точке охваченного всеобщей смутой города и даже мгновенно же (со скоростью голубя…) переправлять ее шефу, скачущему сейчас во весь опор к границе. Узнать, что «на Лубянке что-то взорвалось, со страшной силой» — теоретически возможно, но вот что это его, полковника Вологдина, диверсия (спланированная и осуществленная им экспромтом, без чьего бы то ни было ведома) — нет, никакими силами. Тут уже потребно либо натуральное ясновиденье, либо доклад непосредственного участника операции. И теперь вполне понятно — чей.

Присоединившиеся к нему в трактире на Пятницкой люди Сильвера с прозрачно намекающими (и вполне, как он убедился в деле, заслуженными) оперативными псевдонимами «Шилов и Гвоздёв»; ясно, что они такие же «сержанты», как он — «лейтенант Петровский». Когда упыриное гнездо взлетело на воздух, и он отдал приказ «продолжать дезорганизацию тылов противника посредством перехвата и уничтожения нарочных», те сразу ушли — двойкой — к штаб-квартире Благочиния в Чистом переулке. А чем и где они на самом деле занимались в следующие часы — Бог весть.

По совести говоря, он даже и не ожидал, что «сержанты» выйдут в назначенную точку рандеву, мысленно выписав им увольнительные: на Пятницкой парни случайно услыхали о вещах, до такой степени не предназначенных для их ушей, что унырнуть под корягу и затаиться в тине до прояснения обстановки, было бы сейчас с их стороны понятной и простительной предосторожностью. Однако ж — вышли, отчитавшись о тех часах отсутствия перемазанным в крови пакетом из штаба Благочиния… И теперь вот они туточки, под боком — с четким пониманием: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю». И с выходом на автономную линию связи с Сильвером…