Rossija (reload game)

— Пришлось. Такого рода традиции всегда возникают, чтобы выпутаться из конкретного династического тупика, ad hoc, а потом — «Ну, так уж оно у нас исторически сложилось…» Из тех же гишпанских королевств, перед их объединением, в Кастилии и Леоне женщины наследовать могли, а прямо по соседству, в Арагоне и в Валенсии, всё обстояло вполне себе по-салически, и там лилии — не пряли…

— И мы, как ты считаешь, смогли бы завести такую систему у себя? — в сомнении покачал головою Иоанн.

— А почему нет? У вас по этой части — отличные традиции. Княгини у вас порою вполне внятно командовали оружными людьми: хоть в домонгольской Руси — как Ингергильда, жена Ярослава, или Хельга-Ольга Равноапостольная, — хоть в Новгороде, как та же Марфа-Посадница. Да и вообще, в варяжских странах такое никому не в диковинку: вон, из недавнего времени, королева Маргарита I, по официальному своему титулованию: «Госпожа (женского рода) и правитель (мужского) Дании, Швеции и Норвегии»; в высшей степени успешный правитель, «Маргарета Трех Морей».

— Да, — задумчиво кивнул Иоанн, — если во всё это впряжется по полной Филипп, и добьется, чтобы церковь наша благословила такие новшества… тогда, пожалуй, может и пройти.

— Именно так. Но только вот не забудь: когда я говорю «ваши традиции», «у вас должно получиться» — я имею в виду только и исключительно Новгород. Москва, где по женской части — сплошной «Домострой» и «Три ''К'': киндер, кюхе, кирхе», таких новшеств не переварит никогда в жизни.

— Ну, ты же сам говоришь: «Проблемы следует решать лишь по мере их возникновения». Вот дойдет дело до разъяснения кастильской системы Первопрестольной столице — тогда уж и… — Иоанн выжидательно уставился на собеседника: как тот среагирует на такую провокацию?

— Та-аак… — медленно протянул архангел. — Да ты, Иван Василич, похоже, решил всерьез сыграть в свободу воли? Так ты имей в виду: в этом сеттинге свободой воли наделен не ты один. И если ты вдруг сумеешь избавить Москву от упыриной напасти — совершенно не представляю, как бы тебе это удалось, но допустим такое, на минуту! — вся тамошняя элитка, и светская и церковная, поголовно возненавидит тебя чистой, незамутненной ненавистью высочайшего накала. Они ведь, столько лет отлизывая упырям, выстраивали для себя изощреннейшую систему морального оправдания этой своей проституции — а ты разом всё это обнулишь… Можно ль такое простить? — да ни в жисть! И свободой, тобою им подаренной, они распорядятся — соответственно.

— И подданные твои нынешние, новгородцы, — продолжил он с растущим раздражением, — не говоря уж о литвинах, этих твоих затей не поймут, ох, не поймут! Чтоб эти сквалыги из новгородского Сената раскошелились на военный поход для спасения ненавистной Москвы — да такое им и в белой горячке не привидится. Ни пушки, ни взвода они тебе под это дело не дадут — и правильно сделают! Покрутят пальцем у виска и скажут: «Ты кого там спасать собрался, Иоанн Васильевич? Евразийцев, сиречь — ордынских выблядков? Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы!»

— Всё так, — кивнул Иоанн. — Мне достался не лучший народ, прямо скажем. Но тот восточный владыка, кого ты частенько цитируешь, наверняка сказал бы: «У мэня нэт для тебя другого народа».

Помолчал и закончил чьей-то всплывшей, к случаю, из глубины сознания фразой:

— Сердце мое полно жалости. Я не могу их оставить.

Архангел долго молчал, как-то зябко сгорбившись, а потом пробормотал нечто непонятное:

— Надо было тряпок не жалеть — на затыкание щелей… Просочилась, понимаешь…

— Ну да, мы ведь так и не знаем, отчего приостановилась та протечка из будущего, — облегченно согласился Иоанн, поняв те слова по-своему, — и надолго ли. Наши люди, посланные в Москву, не дают о себе знать, но доктор Ди уверен, что Человек-Серебро пока жив. И он, и попугай. А добыть их по другому…

— Пытаешься подвести базу под свой душевный порыв? — невесело усмехнулся архангел. — Знаешь, один очень умный и очень циничный политик верно остерегал: «Не доверяйте первым порывам — они почти всегда добрые»…

Помолчал — и вдруг добавил, будто махнув на всё рукой:

— Там, в Москве… Имей в виду, на всякий случай: чистое серебро на упырей действует слабее, чем его соединения — как хоть та же зеркальная амальгама.

— Это — информация из будущего? — живо переспросил Иоанн.

— Да нет, как раз из прошлого. Из хорошо забытого уже вами прошлого… Так что формального нарушения правил игры тут нет.

— Спасибо! Так значит?..

— Свободу воли — тут ты прав! — никто не отменял, — вздохнул архангел.

Встал и двинулся прочь, как обычно, не прощаясь, но у самой зеркальной границы раздела их Миров вдруг обернулся и печально покачал головою:

— Кот, — вновь сказал он непонятное. — Эх, ты, котяра… гроза мышей!

— …Так на чем мы остановились? На здешних полкАх?

— Так точно, Государь.