Rossija (reload game)

По прошествии где-то четверти часа объявился третий пьянчуга - похоже, из приказных; этот притязал лишь на "только добавить, самую-самую крохотулечку". Потоптался у их стола, рассчитывая за малую чарочку прочесть паре олухов-прасолов краткий лекционный курс "Введение в масковскую жизнь для понаехов: как не быть обутым, будучи одетым", но был резко послан нахрен с прекрасным костромским прононсом. У соседей ему свезло больше: таинственно поведанная им, с вполне артистической жестикуляцией, на ухо купчику похабень была встречена благосклонным жеребячьим ржаньем и вознаграждена искомой получарочкой, восприняв коию, он блаженно обронил буйну головушку на стол и не подавал более признаков жизни.

А вот при появлении в трактире пары скоморохов - совершенно седой мужик, сильно приволакивающий правую ногу, и долговязый парень лет двадцати - Серебряный чуть напрягся: скоморошьи сопелки-дуделки вполне могли маскировать какое-нить неконвенционное оружие; про такие восточные штучки ему поведал пару дней назад - под стакан, из личного опыта - лейтенант. Сам контрразведчик однако, как человек куда более искушенный в такого рода делах, опасений не выразил. Артисты меж тем попытались было с ходу заработать себе на миску похлебки, исполнив а капелла прошлогодний патриотический хит "Собака Калин-царь", но не преуспели.

- Чота грустно про старые дела слушать, - поморщился посадский. - Эй, робяты! Спойте-ка нам чо-ныть этакое... Глумливое.

- Про Еф... фррр... росинью! - пьяно покачнулся купчик.

Скоморохи переглянулись.

- Ить... какое дело, - нерешительно пробормотал младший. - Ходить-то больно склизко по камушкам иным... Беда тут ходит близко...

- Мы лучше помолчим, - закончил старший.

- Н-не желаете? А я просто... прысто... прости... мулирую, - выговорил купец и, пошарившись у пояса, достал копейку.

Скоморохи переглянулись снова. Копейка манила.

- Ну если только тихонько... - пробормотал младший.

- Деньги вперед, - твердо сказал старший.

- Спой сначала, - ответил посадский. - А то ишь.

Старший скоморох решительно мотнул бородой.

- Утром деньги - вечером песня, - сказал он.

- А, была не была! - купчик положил монету на ноготь большого пальца и лихо выщелкнул вверх.

Скоморох сделал неуловимо быстрое движение и выхватил монету прямо из воздуха.

- Эк! - оценил купчик. - Быстрый ты парень. В каком полку служил? - спросил он почти трезвым голосом.

Седой не ответил, настраивая голос на гудке.

Серебряный на миг сощурился - будто и впрямь пытался разглядеть прошмыгнувшее в темных глубинах памяти воспоминание, но нет - ускользнуло...

Младший взял дуду и дунул. Дуда смешно хрюкнула.

- Ну что? - сказал он. - Начнем помолясь?

- С дере-е-евьев листья опадали... - начал старший фальшивым басом.

- Прямо наземь! - молодцевато добавил младший, лихо пристукнув сапожками.

- Наста-а-ала грустная пора... - старший вывел смычком что-то грустное.

- Ёксель-моксель, восемь дырок! - отчебучил младший.

- Наш царь с геройскою дружиной...

- Две пищали, три калеки! - младший снова стукнул сапожками.

- На фронт ливонский подалси...

- В поле чистом бить ливонца, царским хером в рот и в жопу! - дуда издала громкий неприличный звук, купчик довольно хохотнул.

Князь нахмурился. Потешка пришлась ему не по вкусу, но он решил помалкивать.

- И вот известие приходит... - продолжил старший.

- На бумаге на гербовой!

- Что царь возьми да и помре...

- Вот дела!

- Бояре в обморок упали...

- С печки на пол, прямо в шубах!

- Царица слезы пролила...

- Две кадушки!

Всё это князю было решительно не по душе, а при словах о плачущей царице кулак сам сжался. Однако бить артистов в армии завсегда считалось последним делом. Он отвернулся и решительно заработал ложкой, доедая остатки похлебки - наваристой, но пресной и совершенно без аромата.

Скоморохи тем временем разошлись вовсю. Спели про воцарившегося князя Владимира, у которого шапка Мономаха на ушах виснет, про царицу, грибочков поевшую, про попа Сильвестра, которого обозвали породой жеребячьею... Купчик сыто реготал, посадский крикнул еще жбан пива - для себя и для веселых людей.

Наконец, дело дошло и до склизкого.

- Лежит в постеле Ефросинья... - начал старший, понизив голос.

- Жопа синяя, морда синяя! - добавил младший, подблеивая на "и".

- С большим засосом на грудях!

- Ой-ой-ой, гехакте цорес! - дуда снова издала неприличный звук.

- Ох, с огнем ребята играют... за копейку, - тихо пробормотал лейтенант, сосредоточенно лепя петушка из хлебного мякиша.

Купчик тем временем выбрался из-за стола, характерно зажимая мотню: видать, приспичило отлить.

- Ну а над ней стоит приятель...

- Чорта в пекле! - конкретизировал младший.

- С любимой трубочкой в руках!

Продолжения князю услышать не довелось. Пьяненький купчик, пробираясь мимо скоморохов, опасно покачнулся и стал заваливаться. Скоморохи, держа инструменты, попытались подхватить его под микитки - и вдруг сами, оба, оказались на полу. Старшего купчик - оказавшийся трезвым и быстрым - еще и рубанул ребром ладони по шее.