Rossija (reload game)

Не столь уж и велико было поначалу воинство Черного Короля, Ливонского Антихриста, но неодолимо прельщал тот антихрист, как и предначертано ему, души людские, и белые фигуры во множестве стали перекрашиваться в черный цвет, под сатанинский хохот Лондонского Сити: "Да, профаны, новые правила на Мировой Доске теперь таковы! Поспешайте же к последней горизонтали, глупые черные пешки, становитесь там Черными Королевами, дабы принять в свое лоно черную сперму Черного Короля-Антихриста!"

И когда какой-нибудь, к примеру, тверяк посмеет вякнуть при вас что-нибудь вроде "Мы, русские..." единственным ответом ему должно быть: "Какие мы тебе русские, сволочь тверская! Тебе, продавшему Святую Русь за тридцать новгородских сребреников - и кровь ее теперь на тебе и детях твоих!"

Истинным же воплощением Русского Духа и живым оберегом Земли Русской восстал в ту проклятую зиму православный господарь, унгр по крови, Владимир Владимирович Цепень, Броня и Секира Нации:

Ты представь - метёт метель,

Темень, стужа адская,

А на Нём - одна шинель

Грубая, солдатская.

И стоит Он напролом,

И летит, как конница...

- таким и останется он в наших сердцах, вместе со своими соратниками, положившими тогда жизни свои на тот священный алтарь: опаленный огнем сражений воин Чеснаков, интеллектуал и поэт Мармотный, величайший ученый Менгеле, чей гений двинул науку Русского Проекта в прорыв, в дали немечтанные для всех тамошних быстрых разумом ньютонов. Слава героям, героям слава!

Но слишком уж неравны были силы, и вскоре лишь Кремль, обратившись в Опричный Монастырь, высил светозарные стены свои над затопившей Москву трясиной богомерзкой либеральной слякоти. И обратился тогда к своим опричникам, боевым чернецам, пресвятой Данила Фомин: "Труба предвечного! Приспело время в огне и пламени принять венец славы вечныя!" И согласились те: "Мы выданы, нас окружили... Негде укрыться, нет нам спасенья", а коли так - "ГОСПОДЬ, ЖГИ!"

И вознеслись они, в огненном вихре, на небо, прямо к райским вратам, и показали оттуда, сверху, режиссерам глумливого фарса "Угличский трибунал" презлораднейший кукиш*. Святой Петр внутренне нахмурился, конечно, на неподобающий их жест, но смолчал, ибо как раз в ту минуту какая-то отдаленная деталь райского пейзажа неотложно потребовала самого пристального его внимания...

--------------------------------

*В электронной версии газеты сперва было "средний палец"; заменили быстро, но "кэш гугла помнит" (прим. авт.).

---------------------------------

А вместе с Опричным монастырем и его защитниками исчезла в том пламени и остальная Москва - пропал великий город, как будто не существовал на свете. Город, продавший за чечевичную похлебку "общечеловеческих ценностей" свою Историческую Миссию, и заплативший за то предательство пустотой и бессмысленностью нынешнего своего сытенького существования.

Но Господаря своего опричники уберечь сумели. Ищейки Черного Короля перевернули в его поисках небо и землю - тщетно. И нам ведомо почему!

Есть, есть в потаенных лабиринтах московского Подземного города накрепко заговоренное убежище. Там, на дубовой скамье, укрывшись суконной солдатской епанчой и подсунув под голову солдатский треух, спит непробудным сном богатырь - самый русский из русских богатырей, Владимир Владимирович Цепень. В убежище то нет хода никому: ни псам оккупационного режима - хоть прошлым, хоть нынешним, - ни пронырливым диггерам, ни бездельным диванно-сетевым "почитателям" Господаря. Но пророчество гласит ясно: стоны Матушки-Руси, исстрадавшейся под гнетом здешних инородцев и изъязвленной ядовитыми стрелами тамошних русофобов, непременно разбудят его, и вот тогда...

Чу! Вы слышите эти приближающиеся шаги?

Осанна в вышних!..

Глава 39

Огонь и полымя

...Высадился я с парохода в момент, когда в Игарке опять что-то горело, и мне показалось: никуда я не уезжал, не промелькнули многие годы, всё как стояло, так и стоит на месте, вон даже такой привычный пожар полыхает, не вызывая разлада в жизни города, не производит сбоя в ритме работы.

Виктор Астафьев,

"Царь-рыба".

От сотворения мира лета 7073, января месяца двадцать первого дня.

По исчислению папы Франциска 31 января 1564 года

Москва (Подземная и надземная)

Москва горела всерьез, и ничего поделать с тем было уже нельзя.

После проповеди пламенного протопопа Гермогена об огненном очищении "Вавилонской блудницы на семи холмах" она просто не могла не загореться - ну и запылала сразу с шести концов. Чудотворец, однако...