— Моя мать была биполярна. Лет до одиннадцати я не знала, как называется ее болезнь, но потом я повзрослела и стала задавать вопросы, да и сама поискала информацию. До этого я знала, что мама порой счастлива и любит делать всякие забавные вещи, а потому становится очень, очень грустной и не вылезает из постели. Когда я подросла, печальные периоды стали все чаще и дольше.
Тесса сделала паузу, чтобы сделать крошечный глоток коньяка, который налил ей Ян. Она никогда раньше не пробовала подобное, первые пару глотков заставили ее вздрогнуть, но потом согрели.
— Мама была писательницей, — продолжила она. — Несколько её книг были опубликованы, и деньги от продажи, которые она получала, помогли нам какое-то время. Потом она стала все глубже и глубже опускаться в депрессию и едва могла передвигаться, не говоря уже о том, чтобы писать. А когда она пыталась написать что-то во время своих маниакальных приступов, выходила какая-то ерунда, которую уж точно никто не опубликует.
Тесса с Яном сидели в библиотеке, одной из самых уютных комнат в его доме. Когда ей стало холодно, он развел огонь, и теперь сидел на другом конце дивана, давая ей так необходимое пространство, пока она рассказывала ему о своей жизни.
— Ты никогда не пыталась найти отца? — мягко спросил он.
Она покачала головой.
— Я даже не знала с чего начать. Однажды, когда мама была в нормальном состоянии, она призналась, что зачала меня в один из особенно маниакальных периодов своей жизни. Позже я узнала, что это называется гиперсексуальность. Другими словами, она спала с большим количеством мужчин за достаточно короткий период. Моим отцом мог быть любой из них.
Ян кивнул.
— Смею предположить, она даже не удосужилась узнать их имена?
— Да, ты прав. Так что не было никакой возможности узнать кто мой отец. Были только мы, моя мама и я, она потеряла контакт с остальными членами семьи.
Он мягко коснулся её щеки.
— И никто больше не мог помочь тебе, Тесса? Друзья, соседи, врачи?
— Нет. Мы часто переезжали. Когда у мамы был очередной маниакальный период, она начинала придумывать идеи для новой книги и сразу решала, что мы должны переехать, чтоб ее посетило вдохновение. Мы объехали весь Юго-Запад – Аризона, Нью-Мехико, юг Калифорнии, западный Техас. Мы переезжали раз в год, а иногда и три-четыре раза в год.
Он нахмурился.
— Это было не очень-то хорошо для твоей учебы.
Тесса горько усмехнулась.
— Это был настоящий ад. В классе я всегда была новенькой, пыталась догнать остальных. Мне постоянно приходилось привыкать к новым учителям, книгам, другим методам обучения. От этого страдали мои оценки. И, конечно же, мама не помогала мне с учебой. Когда у нее был хороший период, я могла пропустить школу, чтобы мы насладились прогулкой. А когда у нее была депрессия, ну, она не могла позаботиться о себе, не говоря уже обо мне.
Ян ободряющее сжал её руку.
— Предположу, что из-за постоянных переездов тебе с трудом удавалось заводить друзей. Поэтому никто и не мог тебе помочь?
— Отчасти, да. Я была застенчивой, и мне нужно было время, чтобы привыкнуть, приглядеться к новым людям. И только я начинала чувствовать себя нормально на новом месте, как мама снова срывалась с места, и я должна была начинать все с начала. Поэтому у меня не было друзей, людей на которых я могла бы рассчитывать. А потом, когда я стала старше, мне стали рассказывать ужасные истории о приемных семьях, которые берут детей моего возраста. Я боялась, что, если обращусь к учителям или врачам и расскажу о маме, они нас разлучат – меня отправят в приемную семью, а ее в какую-нибудь лечебницу. Поэтому, когда я достаточно выросла, я сама стала за ней ухаживать.
— Что? — Ян выглядел шокированным. — Как это возможно, Тесса? Сколько тебе было?
Она пожала плечами.
— Где-то семь или восемь. Когда у нее был один из депрессивных периодов, я пыталась кормить ее, приободрить, чтобы она пришла в себя. Я рано узнала о том, как заботиться о себе – готовить еду, добираться в школу и из школы, даже как стирать вещи. Ян, я была в ужасе, когда думала о том, что меня могут забрать. Моя мать была больна, да, но она была всем, что у меня есть.
— Сделай еще глоток бренди, милая. Уверен, тебе тяжело переживать это снова.
Тесса отпила бренди и продолжила.
— Когда я стала старше, все стало сложнее, мать болела все серьезней. В хороший период она часто могла найти какую-то работу – официанткой, кассиром, горничной в гостинице. Денег было мало, но нам хватало. Но, когда она снова впадала в депрессию, она не могла работать и большую часть дня спала. Тогда мы…мы жили на пособие, иногда в приютах для бездомных, иногда в машине.
Он побледнел и залпом допил свое бренди.
— Боже мой, Тесса. Как подумаю о тебе в подобном месте. Господи, мне хочется обнять тебя и никогда не отпускать.
— Я не хотела тебя расстраивать, — тихо сказала она. — На самом деле это не так плохо, как звучит.
— Нет, полагаю, это было хуже, и ты никогда не признаешься, насколько там было плохо, — ответил Ян. — Но я не собираюсь давить на тебя и выведывать подробности. Продолжай.