Роскошь и тлен

– Не называй меня так. У меня есть имя, – кратко отозвалась девушка, сгребая в кучу битую посуду куском разломанного при падении Брумхильды стола. – Или как ты меня записал? «Образец» или «пришелец»?

– Ах, прости меня, Эмили, – ядовито ухмыльнулся Ян, – как я и думал, эта розовая на всех женщин плохо влияет. Мы заключили сделку: ты развлекаешь меня, а я – тебя, а заодно ищу способ вернуть тебя в твой мир. Вчера всё было хорошо! Но я на кой-то чёрт вспомнил про пункт номер два и показал тебе Анориэль. И знаешь, то, что сейчас происходит – в первую очередь с тобой, – это нихрена не весело. Может, ещё в Хогвартс предложишь наведаться, приставить нож к горлу ректора и спросить, где третья девчонка?

– Вот оно в чём дело, – не менее выразительно прошипела Эмили, оборачиваясь. – Я не слишком благодарно отнеслась к твоему жесту великодушия и совсем забыла изображать тонну веселья. Ах, простите меня, господин Ян! – И тут же прикусила язык, вспомнив, чем может закончиться ссора с этим человеком. Поэтому она подошла к кровати, присела на краешек и, чуть улыбнувшись, осторожно погладила его по руке. – Я просто живая и не способна менять настроение как по щелчку пальца. Ты злишься на меня?

Ян лениво сменил положение лёжа на положение сидя, похлопал её по плечу и сказал с нотками искреннего участия:

– Живая, говоришь? Ясно. Наверное, это значит, что иногда тебя мучают такие ужасные вещи, как жалость, чувство вины, сострадание, вера в справедливый мир? Я понимаю. Я правда понимаю – сам когда-то был таким. В далёком детстве. Но моё доверие растоптали, над моей искренностью посмеялись, и никому, совсем никому, не было до меня никакого дела. Это ведь так забавно, правда: пообещать малышу конфетку за простое поручение, а потом поколотить, если он всё-таки его выполнит? Спустить собаку – пусть побегает, сверкая босыми пятками и заливаясь слезами. Задавить едва не насмерть тяжелой повозкой – тоже отличный вариант. И знаешь, тогда, когда мне было особенно больно и страшно, я понял, что доверие – это ложь. Сострадание – это ложь. Не на кого надеяться. Никто не придёт мне помочь. В целом мире у меня есть лишь я сам. И я ничего этому миру не должен. Понять это – и есть то самое совершенство, к которому стремятся мудрецы.

Ян наклонился к уху Эмили и вкрадчиво, такие интонации обычно приписывают змею-искусителю, прошептал:

– У меня получилось достичь совершенства. И я могу помочь тебе сделать то же самое. Если захочешь.

Всё-таки он сумасшедший. Ну не может человек в здравом уме на полном серьёзе говорить такие ужасные вещи! Но живое воображение Эмили в красках нарисовало ей картины одиноко детства без родных, без друзей, и её сердце наполнилось сочувствием и болью. Девушка обняла его, крепко прижала к себе и тихо ответила:

– Но если я это сделаю, то потеряю себя. Я такая, какая я есть. Настоящая. Мне казалось, именно это тебя во мне и привлекает. Но как насчёт тебя? Быть может, это я сумею тебе помочь – зажечь в твоём сердце давно забытые чувства?

Ян рассмеялся, тихо и безумно:

– Бойся таких слов, милая Эмили. И не предлагай мне ничего подобного – никогда. То, что погребено, не должно быть раскопано, этот путь ведёт к неминуемой смерти. Я не хочу, чтобы с тобой приключилась беда, поэтому и предупреждаю – первый и последний раз: ни-ког-да не предлагай мне ничего подобного. Ты спрашиваешь, какой я на самом деле? Так вот, я презираю тех, кто смотрит на меня со страхом, и убиваю тех, кто смеет меня жалеть. И всё жду того, кто посмотрит на меня и скажет: «Ты именно такой, каким должен быть, и меня это устраивает». Можешь ли ты посмотреть на меня именно так? – Если девушка и собиралась что-то сказать, Ян не дал ей такой возможности, зажав рот кончиками пальцев: – Не отвечай. Не говори этого вслух. Я прочитаю по глазам – когда придёт время. Или нет. Тогда давай просто и дальше выполнять наш договор – так будет лучше для нас обоих.

– Хорошо, хорошо, – поспешно отозвалась Эмили, едва вернула способность говорить – этот разговор оказался для неё слишком тяжёлым. Она ласково погладила Яна по спине. – Тебе нужно расслабиться. Но без опиума. Знаешь, как я обычно делала это в своём мире? Горячая ванна с мягкой пеной, аромат благовоний, зажжённые свечи. А после – массаж. Что ты об этом думаешь?

Мгновение, и он снова казался совершенно нормальным.

Ян выбрался из объятий Эмили и капризно поджал губы:

– Горячая ванна? Нет-нет, это скука смертная. Ты когда-нибудь была на горячих источниках?

Глава 6. Сострадание высокородных

– Ну конечно же, нет! – сам себе ответил Ян и бодро вскочил с кровати. – Так почему бы нам не раскошелиться разок? Всё, иди, собирайся, позови прислугу, учись командовать, и всё такое!

– Горячие источники? Звучит неплохо. Я согласна. Вот только в чём мне идти? У меня нет купальника, а в вечерних платьях по таким местам не ходят… – Эмили тоже встала и направилась к дверям, но на полпути обернулась: – Главный вопрос. Тебе там опять нужно будет блистать новым «образцом», или же я могу одеться по своему вкусу?