Роскошь и тлен

– То есть, это я виновата ещё? Ну ты даёшь, – восхитилась Эмили. – А кто меня одел как куклу фарфоровую? Не выряди ты меня так, то мы бы не сцепились с теми мужланами, и не пришлось бы никого отпускать. Всё очень просто. Так что ограбил ты себя сам. Запомни, когда девушка неприглядна, то и спрос на неё меньше.

– А ещё ты лишила меня удовольствия его пристрелить, – невозмутимо добавил Ян.

Тут уже возразить было совершенно нечего, и девушка нехотя буркнула:

– Ну да ладно, переоденусь. Отвернёшься?

Сегодня Яну было неинтересно упираться, а потому он просто положил голову на кровать и демонстративно уставился в потолок.

Не без труда справившись с поиском разбросанных вещей, Эмили натянула свою одежду и переплела волосы.

– Я готова. Или стоит надеть на себя что-то более подходящее вашему миру?

– Пока так сойдёт, – ответил Ян, окинув взглядом одевшуюся Эмили. – Идём.

На этот раз он повёл девушку в подвал. Там было далеко не так уютно, как на третьем этаже, да к тому же – сухо и душно. В железных клетях, запертых на замок, лежали мешки и коробки. Было ещё несколько окованных железом дверей, совершенно одинаковых, если бы не иероглифы, начертанные чёрной краской.

Ян присмотрелся к первой двери, покачал головой:

– Не то. Здесь у нас сидит эмиссар… Как уж её… Фемократической республики Франиопа. У неё было много забавного оружия, но сама она скучная. Всё время ругается, на контакт не идёт. Разговаривала она только со служанкой, которая приносила ей еду, вскоре та сбежала от нас и остаток жизни провела в женском сопротивлении. С тех пор я женщин сюда не пускаю.

А вот у второй двери он улыбнулся:

– Эта девочка мне очень нравится. Жаль только, что она не захотела быть моей пташкой.

Он достал ключ, со скрежетом повернул его в замке и распахнул тяжёлую створку.

В пустой камере, освещаемой лишь узким зарешёченным окном, чей пол был закидан соломой, сидела дева с волосами цветом словно луна. Её огромные глаза были пронзительно-голубыми, а кончики ушей слегка заострёнными. Дева выглядела истощённой, но взгляд был полон бессмертного достоинства.

– Вот, – Ян с гордостью указал на пленницу. – Анориэль, или как-то так. Можешь спросить её про «дыры», она много знает.

Увиденное поразило Эмили до глубины души – в самом ужасном смысле. Девушке совершенно ни о чём не хотелось спрашивать несчастную пленницу, хотя у неё было много вопросов. Но лишь один сорвался с её губ, прежде чем она успела осознать сказанное:

– А какая камера предназначена для меня?

Теперь становилось ясно, почему служанки с такой жалостью смотрели на неё. Очевидно, что в этом месте окажется и сама Эмили, как только перестанет быть интересной Яну.

– Та, которая наверху, – с милой улыбкой ответил Ян. – Или она тебе не по душе?

Он попытался погладить эльфийку по щеке, но та демонстративно отвернула голову.

– Бедная упрямая Анориэль. Ты ведь тоже могла ни в чём не нуждаться, – с глумливым сочувствием произнёс Ян, убирая руку. – Может, всё-таки передумаешь?

Эльфийка не удостоила его ответом.

– Знаешь, тут не очень-то уютно. Может быть, отложим эти вопросы? Я есть хочу, – соврала Эмили, хотя даже мысль о еде вызывала у неё тошноту. Даже не тогда, в переулке, а именно сейчас она поняла, в какую передрягу попала. Это было совершенно новое и даже жуткое ощущение – своей полной беспомощности.

– Ладно, идём, – раздражённо бросил Ян. – Завтрак уже готов.

Когда он отвернулся, Эмили бросила на Анориэль полный сочувствия взгляд и поскорее вышла.

В спальне их уже ждали свежие и ароматные закуски. Девушка старательно делала вид, что ест с удовольствием, хотя аппетита у неё так и не появилось. Мысли крутились в голове быстрым хороводом, не давая ни минуты покоя. Вот только внешне она продолжала вести себя как обычно: флиртовала с Яном, улыбалась ему и смеялась над его шутками.

Улучив момент, Эмили спросила, как будто между прочим:

– Я вот только понять не могу, зачем тебе те девушки в подвале? Обычно собирают марки или редкие монеты. Неужели ты собираешь отвергнувших тебя дам?

– Я не виноват, что мне достаются только дамы, – развёл руками Ян. – У нас с принцессой… неозвученное соглашение, если можно так выразиться. Её интересуют только мужчины. И животные. Я не перехожу ей дорогу, всё-таки получать по лицу за мои шуточки, – он непроизвольно дотронулся до подбитого глаза, – далеко не так неприятно, как быть повешенным. Кстати, – он пристально посмотрел ей в глаза, читая внутреннее смятение, как из открытой книги, – я и вполовину не так жесток, как Её Высочество. Лечебница для душевнобольных переполнена пришельцами, которые не смогли удовлетворить её любопытства.

– Для душевнобольных? – По спине Эмили пробежал холодок – подобные заведения старого Лондона современный кинематограф показывал ну очень натуралистично. – Не очень радужная история. – Девушка налила себе чаю, сделала пару глотков, стараясь успокоиться. Не вышло. В тот момент, несмотря на весь свой самоконтроль, она так и не смогла улыбнуться. – Это жестокое место, не так ли?

Ян кивнул и щёлкнул пальцами – дважды.