Ромул

Дело в том, что ещё год назад Тарпейя была в Риме единственной невестой. Отец прочил для неё очень выгодное замужество, так что поначалу никто из соискателей его не устраивал. Теперь обстоятельства изменились, а Тарпей не мог умерить требования. Все видные аристократы из окружения царя женились на пленных сабинянках, с переселенцами из колоний прибыло немало девушек-подростков, у знатных молодых людей появился выбор, а Тарпейя, сильная, крупная, не могла похвастаться красотой. Пришло лето, а она всё тосковала в одиночестве. Как-то вечером Сабина заговорила о ней с Марком.

Она завела разговор издалека, как и подобает осмотрительной жене.

   — Что решит ваше собрание, если вдруг римская девушка родит ребёнка неизвестно от кого? Её выгонят умирать с голоду или казнят за прелюбодеяние? Или так обрадуются будущему воину, что не станут требовать объяснений?

   — А в чём дело? — удивился Марк. — Твои-то дети известно от кого, их всех признают моими, что бы я там себе не считал на пальцах; и у всех твоих подруг, кажется, тоже есть мужья. Надеюсь, ты не говорила со шлюхами из Азила? Жалкие, одинокие существа, им некуда больше податься. Конечно, неприятно, когда их выгоняют, но такое уж у них ремесло, что детей они рожать не должны и не должны просить, чтобы за них заступались честные матроны.

   — Разумеется, я с ними не говорила, я вообще не знала, что такие бывают, пока не попала в Рим. Возле сабинской деревни им бы ни за что не разрешили поселиться. Нет, я подумала о несчастной римской девушке, о дочери почтенного военачальника с Капитолия. Тарпейю пора выдать замуж или хотя бы просватать. Бедняжка, куда не посмотрит, везде ползают младенцы, а отец всё не подберёт ей жениха. Время идёт, она боится, что так и останется старой девой. Что если в один прекрасный день она заведёт ребёнка, просто чтобы поторопить отца? Не мог бы ты поговорить с Тарпеем, напомнить ему о семейных обязанностях? Нелепо, что она томится в девках, когда в Риме всё ещё не хватает женщин. Царь Ромул постоянно твердит, что надо увеличивать число граждан.

   — Ах, вот оно что; хорошо, что ты и твои подруги здесь ни при чём. Но с Тарпеем я поговорить не могу, такой знатный человек не станет слушать простого воина. Разве что попросить Эмилия, он тоже аристократ, Тарпей может последовать его совету. Но если ничего не получится, ей надо взять себя в руки. Она не дикарка, чтобы делать что захочет и когда захочет. Цивилизованные девушки не отдаются мужчинам до свадьбы, и если Тарпейя так поступит, то будет наказана.

Сабина не стала продолжать этот разговор. За время замужества она уже стала понимать странное отношение мужчин к супружеской измене. Попадись Марку девушка вроде Тарпейи, он не стал бы раздумывать, в полной уверенности, что настоящему мужчине тут нечего церемониться. Открой случайно чью-нибудь связь на стороне, тоже готов был бы помочь сохранить тайну любыми способами. Но если бы в собрании ему пришлось голосовать по делу явно провинившейся женщины, он потребовал бы сурового возмездия. Ещё бы, ведь она так страшно оскорбила общество — дала себя уличить!

Тем не менее Марк, как всегда обязательный, не забыл о просьбе жены. Он поговорил с Эмилием, а тот с Тарпеем, однако разговоры ни к чему не привели, а вскоре всем стало не до Тарпейи: в город пришли тревожные вести.

На римской границе неведомо откуда появилось чужое войско. Весь год разведчики высматривали сабинян, ожидали нашествия, но те как будто решили сначала собрать урожай. А эти чужаки приближались с северо-востока и походили на бездомных грабителей.

Через некоторое время разведка донесла, что пришельцы настроены мирно и даже просят разрешения отправить к царю Ромулу послов. Перед полным собранием прибывшие послы изложили свою просьбу.

Оказалось, что это громадный отряд наёмников. Несколько лет они участвовали в бесконечной войне этрусков с дикарями Лигурии, но весной лигурийцы согласились платить этрускам дань, и на равнине за холмами настало перемирие. Тысячи наёмников остались без дела. Нанять такое войско очень дорого, зато, всячески подчёркивали послы, их начальники — цивилизованные люди и строго соблюдают договор. Рядовые, родом со всей Италии, но офицеры все, как один, этруски, главный даже был верховным жрецом Лукумоном в этрусском городе Солонии, пока не попал в изгнание из-за гражданской войны.

Ромул не стал советоваться с собранием, но отвечал при всех — пусть никто не говорит, что он ведёт переговоры за спиной подданных. Он объяснил, что город не в состоянии нанять это войско. В Риме слишком мало серебра, а просто за паек из зерна и мяса такие доблестные воины, надо полагать, сражаться не станут. Главный посол ответил, тоже обращаясь к собранию: