Ромен Кальбри

Оставалось не больше часа до заката солнца, как вдруг я услышал на дороге шум колес нескольких повозок. Внезапно этот шум прекратился: повозки остановились как раз позади меня. С того места, где я прятался, я не мог видеть дороги, но по скрипу цепей и звяканью железа понял, что лошадей распрягают. Тут раздалось рычание, вой или рев, какого я никогда не слышал, не похожий ни на ржание лошади, ни на ослиный крик и гораздо более грозный. Птички, уже усевшиеся на ночь в кустах, разлетелись в разные стороны с жалобным писком. Большая полевая крыса бросилась к моим ногам и забилась в свою нору, возле которой я сидел.

Через несколько минут мне показалось, что наверху по лугу кто-то ходит. И я не ошибся.

— Я стибрил курицу, — сказал чей-то голос.

— Как тебе удалось?

— Подшиб ее камнем, привязав его к кончику кнута, а потом вытащил, как рыбу из воды. То-то поднялся куриный переполох!

— Ее надо сварить.

— Если увидит Кабриоль, он ее отберет, и нам достанутся одни кости.

Этот разговор не предвещал ничего хорошего. Но именно потому он и придал мне смелости, которой бы у меня не хватило, будь это честные люди.

Цепляясь обеими руками за крутой откос, я подтянулся и высунул голову из зарослей хмеля, чтобы посмотреть, что делается на лугу.

Два собеседника, которых я по осипшим голосам принял за взрослых, оказались мальчиками моего возраста. Это совсем успокоило меня, и, приняв решение, я высунулся еще больше.

— Позвольте вас спросить… — начал я.

Они обернулись и сперва не поняли, откуда раздается голос, так как не заметили моей головы, выглядывавшей из кустов. Удивленные и испуганные, они остановились, не зная, что им делать: подойти поближе или поскорее удрать.

— Здесь какая-то голова! — воскликнул один из них, увидев меня.

— Верно, утопленник, — заметил другой.

— Дурак! Какой это утопленник — ведь он говорит!

В эту минуту с большой дороги раздался грубый окрик:

— Эй вы, бездельники, скоро вы нарвете травы?

Я посмотрел в ту сторону и увидел три длинные повозки, выкрашенные в желтый и красный цвет, стоявшие в ряд одна за другой. Очевидно, это была труппа странствующих комедиантов.

— Кабриоль! Кабриоль! — закричали ребята.

— Ну что?

— Идите сюда, здесь дикарь! Настоящий дикарь!

Кабриоль подошел к ним:

— Ну, где же ваш дикарь?

— Здесь, спрятался в кустах…

Все трое подошли поближе и, оглядев меня, покатились со смеху.

— На каком языке говорит ваш дикарь? — спросил тот, кого звали Кабриолем.

— На французском, сударь, — ответил я.

И я рассказал о своем злополучном приключении, которое показалось им много забавнее, чем мне. Они просто покатывались со смеху.

— Лабуйи, — обратился Кабриоль к одному из мальчиков, — поди принеси ему штаны и рубашку.

Через две минуты Лабуйи вернулся. Я мгновенно оделся и выскочил из кустов.

— Теперь, — сказал Кабриоль, — пойдем к нашему хозяину.

Он подвел меня к первой повозке, и я влез в нее по деревянной лестнице. Возле печки, где на медленном огне тушилось рагу, сидел тощий и сморщенный человечек небольшого роста, а рядом с ним восседала женщина, такая огромная и толстая, что я даже испугался.

Мне пришлось снова повторить свой рассказ, и он снова вызвал всеобщий хохот.

— Итак, ты идешь в Гавр и хочешь поступить в матросы? — спросил меня маленький человек.

— Да, сударь.

— А чем ты заплатишь мне за штаны и рубашку?

С минуту я не знал, что ответить, но потом, собравшись с духом, проговорил:

— Если вы согласны, я могу за них отработать.

— А что ты умеешь делать? Ты акробат?

— Нет.

— Умеешь глотать саблю?

— Нет.

— Играть на трубе, тромбоне или барабане?

— Нет.

— Так! Чему же тебя учили? Плохо занимались твоим воспитанием, мой мальчик, очень плохо!

— Это для нас не находка. Он не урод, сложен, как и все, — заявила великанша, оглядев меня с головы до ног. — А еще воображает, что может работать в нашей труппе!

Она пожала плечами и с презрением отвернулась.

«Вот если бы я был уродом с двумя головами или тремя руками!» — подумал я с сожалением.

— Ты умеешь ухаживать за лошадьми? — невозмутимо продолжал допрашивать меня маленький человек.

— Я попробую, сударь.

— Ну ладно, на что-нибудь ты пригодишься. Значит, с сегодняшнего дня ты принят на службу в знаменитый зверинец графа Лаполада; он славится красотой зверей и храбростью прекрасной Дьелетты, нашей Дьелетты, которая их укрощает. Ступай с Кабриолем — он покажет тебе, что надо делать, а через час возвращайся ужинать.

Выбора у меня не было. В моем положении не приходилось привередничать. И я принял, как дар судьбы, это неожиданное и странное предложение.

Глава X

Таким образом я стал цирковым акробатом — вернее, простым слугой, ухаживающим за лошадьми странствующей труппы графа Лаполада.