Ромашка-3

Федотов смотрит исподлобья, крутит головой, бросая взгляды по сторонам, мнется и неуверенно топчется на месте. Кортини, словно вцепившийся бульдог, не отпускает свою жертву:

- М-м-м?

Шеф беспомощно крутит головой и протестует:

- Это моя фирма.

Кортини невозмутим:

- Что ж вы так волнуетесь? Никто ее у вас не забирает.

Сунув руки в карманы, он не торопясь подходит к несчастной семейке Федотовых.

- Ваша доля остается, проценты капают.

***

На этой жизнеутверждающей ноте, совещание заканчивается, и мы отправляемся по рабочим местам. В чем состоит «индивидуальная работа» проясняется буквально через час, когда Марина Оскаровна останавливает меня в коридоре и предлагает пройти в кабинет и побеседовать. Она так решительно заходит внутрь и направляется за мой стол, что остается лишь вздохнуть и покорно отодвинуть посетительское кресло от стены и устроиться в нем, слегка развернувшись к Градовой боком и положив нога на ногу. Грозный кризис-менеджер не торопясь раскрывает перед собой красную папку, извлекает оттуда ручку и листок с набором вопросов, с пустыми просветами для ответов. Значит, будет что-то вроде теста? Мне боятся нечего, дальше фронта не пошлют, а танки и так уже избороздили вдоль и поперек. И еще я знаю, что надо держаться уверенно и спокойно, не паниковать.

Марина Оскаровна начинает свои вопросы – сначала о моем появлении в фирме, о планах и амбициях. Похоже, у нее свои источники информации, а не только сплетни наших кумушек - еще неделю назад я бы сбивалась и не знала, что ответить, но сейчас говорю, даже не особо задумываясь, словно всю жизнь была проект - директором... А карьерных планов у меня нет – вернется Рома, и я стремительно скачусь обратно на свой прежний уровень. Я его замещаю временно.

- Скажите, с чем вы предпочитаете ходить на работу - с сумкой или с рюкзачком?

Ни с каким рюкзачком на работу не хожу, брови сами чуть вздергиваются вверх, и я вздыхаю, не глядя на интервьюера - мне не хочется давать простых ответов, из которых она будет делать однозначные выводы:

- С чем удобней с тем и хожу, плюс чтобы сочеталось с гардеробом.

Градова тут же начинает что-то строчить, заполняя пустой квадратик.

- А по гардеробу к чему склоняетесь - к костюмам или свободный стиль?

Чувствую, что она изучающе смотрит на меня, и я задумываюсь. Вообще-то костюмы раньше были привычнее, но Светка меня перевоспитала.

- По-разному, все зависит от того рюкзак у меня или сумка.

Получилось не очень логично и внятно – непонятно что на что влияет – гардероб на сумку или наоборот.

- Ясно. А у вас, когда-нибудь, был секс на рабочем месте?

Резкий переход сбивает, и я теряюсь – может, ослышалась? Недоуменно смотрю на Марину:

- Простите, что?

- Интимные отношения.

Лишь хмыкаю - у Сереброва позывов потискаться в кабинете в рабочее время никогда не возникало, а других служебных романов у меня не случалось. Хотя сплетен о наших с Ромкой отношениях никто не отменял. Уверенно качаю головой:

- Нет, не было.

Быстрый вопрос не менее провокационен:

- А вам хотелось бы?

Снова хмыкаю - какой смысл обсуждать фантазии, даже если они вдруг и приходили во сне или здесь наяву в кабинете. И вообще это ничье собачье дело, даже самого высокого начальства. Сцепив пальцы у живота, твердо смотрю на собеседницу:

- Марина Оскаровна, мне очень бы хотелось, чтобы по телевизору показывали больше комедий, только это вряд ли имеет какое-либо отношение к моим служебным обязанностям.

Градова, тем временем, вылезает из-за стола и отходит к окну, поворачиваясь ко мне спиной:

- Вас легко обидеть.

Ну, это как сказать... Выпятив вперед губу, мотаю отрицательно головой, с кривой усмешкой на губах:

- Не знаю. Все зависит от человека. А на некоторых людей я принципиально не обижаюсь.

Марина встает позади кресла, в котором сидела и, положив локти на спинку, наваливается на нее:

- А вы любите подшучивать над коллегами?

Новый резкий поворот в разговоре. Или у нее такая тактика? Что тут сказать… Все мы в разговорах бывает шутим и подтруниваем, но она наверно имеет в виду нечто специальное? Типа облить кофе и подложить на стул кнопку? Отвожу взгляд и отрицательно дергаю головой:

- Не имею такой привычки.

- А над вами?

В смысле? Подшучивать над собой? Недоуменно смотрю на Градову.

- Что, надо мной?

- Вы, становились объектами насмешек?

Марина обходит кресло и теперь, оперевшись руками на стол, нависает надо мной. Наверно до нее дошли слухи про мокрую ведьму… Хотя вряд ли… Задумываюсь - можно ли считать насмешками издевательства Стужева? Что бы до Марины Оскаровны не долетело, в данном случае лучше быть условно - честной, изворотливой, уйти от ответа. Снова выпятив нижнюю губу, утвердительно киваю:

- Да, конечно. Помню в детском саду, у меня на попе колготки порвались, вся группа ржала!

Это конечно экспромт. Не помню, были у меня вообще колготки или нет в детском саду. На какой-то детской фотографии вроде были под платьицем. Бросаю взгляд в сторону кризис-менеджера и отворачиваюсь – понимай, как хочешь. Марина, выпрямившись, со скептической усмешкой косится на меня:

- Мария Павловна, вы напрасно иронизируете.