Ромашка - 2

Она сует лишний огуречный кружок себе в рот и начинает его жевать.

- И потом… Ну, если ты его любишь, то это все равно рано или поздно произойдет.

Ясень пень, что произойдет, но лучше бы попозже. Чтобы морально собраться, подготовиться, принять анестезирующего… И вообще, я девственница. Сраженная этой мыслью, вся встрепенувшись, распахнув глаза и открыв рот, смотрю с надеждой на подругу:

- А у тебя, когда первый раз было?

Светка задумывается, потом отворачивается, продолжая жевать.

- У меня? Сейчас вспомню.

Потом снова смотрит на меня:

- М-м-м... Ты Цепенева, помнишь?

- Гришку, что ли?

Дорохина кивает, опустив глаза.

- М-м-м.

Вообще-то мы с ним особо не дружили, у него своя компания у нас своя. И после школы в институт поступать не стал, где-то работал, вроде женился, потом жена его бросила из-за пьянок… Не наш человек. Поэтому не врубаюсь, причем тут Светка:

- Ну, да и что?

Светлана отворачивается, грызя огурец:

- Ничего.

До меня вдруг доходит и я удивленно ржу:

- Капец, Дорохина, ты чего с Цепеневым?

Прикрываю рот рукой, пока от гримас не посыпались огурцы.

- Вообще… Он же…

Недоуменно мотаю головой, презрительно скривившись:

- Он же алкаш!

- Ну, тогда-то он не был алкашом.

Все-таки, не выдерживаю и хохочу, грозя Светке пальцем:

- Ну, да, ты его кинула и он спился, да?

- Филатова!

Светлана недовольно отворачивается, а я снова прикрываю рот ладошкой сквозь смех до слез:

- Ну, ладно, все, все...

Дорохина прекращает веселье, повышая на меня голос:

- Ну, ладно, ладно, давай… Все огурцы разроняла!

Видимо ей хочется тоже чего-нибудь сказать в отместку и она вопросительно смотрит на меня:

- А у тебя, когда в первый раз было?

- А у меня еще ни разу!

- Ну и дура!

Скорее бутерброд. Трогаю огурцы на лбу – вроде держатся. Перевожу ее инсинуации в шутку:

- Блин… Ничего маска сделает свое дело.

- Да пошла ты!

Она отворачивается, подбоченясь и продолжая хрупать огурцом.

***

Пока меня наряжают, причесывают и красят еще ничего – мозги заняты созерцанием и дурацкими советами и потому на психику не так сильно давят, но когда за окнами опускается темный вечер и я в атласном красном платье перемещаюсь в гостиную на диван, сцепив руки и сжав коленки - внутри совсем становится тряско, как на плохой дороге – сердцебиение, томление, жар и холодный пот.

Здесь же, мне за спину брошено приготовленное легкое белое пальтишко и черная сумочка со всем необходимым. Чтобы, как только, так сразу, без всякой колготни и поисков. Нагнув вниз голову, терпеливо жду, пока Дорохина наносит последние штрихи к моему «очаровательному образу» - старается застегнуть на шее бусы. Волосы она мне скрутила, подняв в тугие два пучка, закрепив заколкой, так что они не мешают ей, причина в другом… Платье совсем новое, специально купленное, яркое, оно открывает шею и грудь, почти без рукавов и спускается чуть ниже колен. Естественно к нему и ярко-красная помада, и бижутерию покупали специально - чешское стекло из бордовых граненых камешков удлиненной формы разного размера. Потому и с застежкой еще не наловчились, не поддается, и я нетерпеливо шевелю головой и еложу попой на месте, мешая Светлане. Та ворчит:

- Да, подожди.

Наконец замочек щелкает и Дорохина отпускает меня:

- Все.

Точно, все? Нервно тяну руки все ощупать. Прижимаю стекло пальцами к шее и груди, пробуя, как все лежит и держится. Раздается звонок в дверь, я вздрагиваю, и Света оглядывается в сторону прихожей.

- Сиди, я сама.

- Ага.

Мелкими шажками она бежит к входной двери. Упираюсь руками в диван и, развернувшись, провожаю взглядом. От дверей слышится:

- Привет, заходи.

И голос Романа:

- Привет.

Ноги , как не мои, и я никак не могу приподнять с дивана пятую точку. Вижу, как Серебров, в голубом джемпере поверх белой футболки, заглядывает между полок, проверяя на месте ли его приз. Дорохина, словно сваха, уже рекламирует товар:

- Тебя уж тут заждались.

Наконец, поднимаюсь, не в силах убрать с физиономии нервного напряжения. Вот я, во всей красе. Из прихожей раздается возглас Романа, разглядел:

- Уау!

Он идет в гостиную, качая восхищенно головой:

- Да-а-а, ничего себе.

Я по-прежнему не в силах говорить, молча тянусь, чтобы забрать с дивана легкое пальто, поднимаю его вверх, выправляя, и перекидываю через руку. Дорохина видимо вошла во вкус и продолжает свою пиар-акцию:

- Ничего себе?! Не так надо говорить.

Она меняет интонацию, патетически взмахивая руками:

- Ничего себе - все для Романа Даниловича.

Роман смеется, но меня Светкино сводничество напрягает, а еще ее прямой намек на скорейшее соблазнение Сереброва всей этой неземной красотой. Тормозить надо, а не гнать лошадей! Пытаюсь хоть немного приструнить:

- Слушай, Свет…

Та делает удивленные глаза:

- Чего? Что не так, что ли?

Я и так психую, а тут еще она. Роман, правда, тоже волнуется:

- Спасибо. Это тебе.