Роман, в издательство

— Вы — сын главреда издательства «На Дону», считающийся погибшим вместе с отцом в автокатастрофе.

— Точно! Все, что смог сделать отец в тех условиях, — это спрятать меня. Те события, о которых вы сейчас рассказывали, предопределили мою судьбу. Я стал ментом. И так же, как и вы, жизнь положил на то, чтобы выяснить, что тогда произошло, и дождаться момента. Я тоже думаю, что время пришло.

— А Софья? — не выдержал я.

— Ничего не могу сказать про нее. Не знаю. Она может быть как чьим-то агентом, так и обычным, нормальным, человеком. Я не знаю, с чьей она стороны. В поле моего зрения она появилась тогда же, когда и вы ее увидели впервые.

— И у меня вопрос, — размышляя о чем-то своем, спросил Макс. — Кто еще слушал нас, кроме вас, Павел?

— Ваше появление, Максим, было неожиданностью для всех, поэтому никто не был готов к раздельной слежке и за Софьей, и за Сергеем, поэтому ваш разговор здесь слышал только я. А за Софьей поехал человек для того, чтобы только знать: куда, зачем, с кем встречается, она осталась без прослушки.

— Может, проще будет, если мы все перейдем на «ты»? Вроде мы все одного возраста? — предложил я.

— Согласен, — ответил Павел и продолжил:

— А теперь по порядку то, что знаю я. Глобально — изменились обстоятельства. Сергея взяли в разработку, и должно что-то сегодня-завтра произойти, я пока не смог выяснить, что именно, и его, то есть тебя, закроют. То есть появится повод посадить в СИЗО. Зачем? Не понял, это как-то связано с мамой Сергея, поэтому подняли весь этот кипиш с кладбищем. И тому, кто это организовал, конечно же, известно, что в психушке мама Сергея. Только всем было реально непонятно, почему ты ее не узнал. Я, конечно, никому не скажу, что она подала тебе знак.

Она абсолютно вменяемая, ее никакими лекарствами не пичкают, потому что надобности нет. Она там добровольно и понимает зачем. Логика простая: шантаж. Она поменяла свою свободу на жизнь сына. Ее поставили перед выбором: «или сын умрет, или ты сидишь здесь и не рыпаешься». Конечно, она после смерти мужа выбрала живого сына.

Чувствует себя хорошо. Делает зарядку ежедневно, много читает, учит испанский, но, как я понимаю, придуривается неадекватной. Изображает из себя сеньору, которую похитили ради выкупа. Читает книги на испанском. Я думаю, что абсолютно здорова, просто ради чего-то придумала такую игру себе. Волноваться о ней незачем.

Итак, Сергей. Возможно, есть смысл бежать… Загранпаспорт есть, не думаю, что надо тянуть и ждать, пока тебя посадят, а посадят точно… Повод будет сегодня-завтра.

— А как же мама? Если я убегу, не отразится ли это на ней?

— И я пока не понимаю, — соображая, прокомментировал Макс. — Давайте попробуем разложить все по порядку. Алена Сергеевна сидит в психушке уже много лет, а Сергей много лет на свободе, и это никого не парит, и его никто не трогает. Потом случается неизвестное нам событие, и Сергею показывают живую маму, которую он похоронил много лет назад. И мы не знаем, зачем. Они не знают, что он ее узнал. То есть теперь им надо донести до Сергея, что это его мама. Ладно, предположим, будет еще какой-то ход. Потом должно произойти еще какое-то событие, и Сергея закроют в тюрьме. Надолго? Не знаешь?

— Какой-то большой срок пришьют.

— За что большой срок у нас дают?

— Убийство?

— Я реально должен кого-то убить? Бред какой! Ладно! А зачем я в тюрьме? — уточнил я.

— Возможно, так же, как и мама: живой, но не рыпаешься и ничего не можешь, они по-прежнему контролируют издательство.

— Значит, что-то со здоровьем мамы все-таки происходит? Она умирает, я остаюсь номинальным владельцем издательства?

— А Софья родит наследника, и они по-прежнему хозяева положения! — вдруг «сложил два плюс два» Максим.

— Надо спасать маму! — уверенно произнес я, понимая, что это главное на сегодняшний день.

— Сначала надо спасать тебя! — возразил Павел.

— Тогда, я бы хотел поговорить с дедом, если он существует, и я его не придумал… Он должен знать будущее, если он знает дату моей смерти!

— Согласен, — по-прежнему задумчиво произнес Макс. — Паш, мы поедем, да? На связи?

— Ребят, вы серьезно? Я буду через три-четыре машины позади вас. Меня приставили к Сергею, и я не могу ни на шаг от него отойти.

— Я могу не надевать жучок, на случай, если к тебе кто-то приедет, и ты будешь не один? — спросил я Павла. — А в остальном — будем держать тебя в курсе.

— Но мне нужна прослушка именно на случай, если ко мне кто-то присоединится, — возразил Павел. — Вот телефон, на нем номер, который не прослушивается, и в нем забит мой новый номер, который тоже никто не знает. И это твой жучок. Я позвоню, и ты его наденешь. Хотя… Ребят, давайте примем это решение вместе. Я не знаю, какое событие должно произойти, и меня пока не поставили в известность, как мы будем действовать. Может, лучше надеть жучок, чтобы я был на связи и мог прийти на помощь, если что? Правда даже не знаю, в чем моя помощь может выражаться! Ну, хоть свидетелем вторым буду, что ты никого не убивал. Только толку от этого мало.