Роман с Постскриптумом

— Смеешься? Давай познакомимся, я даже не знаю, как тебя зовут. Я Драган. Давайте вечером увидимся на ужин, поговорим, — предложил Драган. — Бери дочку свою, вон какая красавица и умная, сразу видно. Я сына приведу, он у меня тоже школьник. Пусть расскажут друг другу о жизни, о привычках, интересно же. Правда, вид у него, — Драган покачал головой, — побрился наголо, в синяках. Я ему говорю: «Дурак, зачем ты наголо побрился? Тебя же все время задирать будут, драться придется», а он отвечает: «Папка, я на фронт пойду, я ничего не должен бояться». Давай приходи, уж больше узнаешь о нашей жизни, чем на конференции своей.

Мы попрощались.

Я знала, что не приду. Странный он. Да и к тому же вечером планировался заключительный ужин. Румянцев срочно должен был улетать в Москву: российский парламент выразил недоверие президенту Ельцину. А поскольку из Белграда из-за эмбарго самолеты не летали, то его должны были везти на машине до Будапешта.

Когда мы провожали Олега тем вечером, то никто не мог и предположить, что пройдет всего лишь несколько часов, пройдет несколько дней, и он уже не будет депутатом, и его будут бить по голове и по почкам. И держать впроголодь, в той же одежде, в которой он прилетел из Белграда, потому что из аэропорта в Москве он сразу же поехал в осажденный Белый дом. А по этому дому, по Дому Верховного Совета в центре демократической российской столицы, будут палить танки. И будет он покрываться, как язвами, черными пятнами от возникающих то на одном, то на другом этаже пожаров.

Прекрасная певица Тамара Гвердцители. Совпадение или нет, но мы перестали общаться после отделения Абхазии от Грузии

Эту картину показывали все телеканалы мира. Я все это увидела уже в Афинах, куда приехала после Белграда. Громкими криками «Нина! Нина! Горит Москва! Горит Дом Верховного Совета в Москве!» меня вызвал из офиса в холл, где был телевизор, греческий коллега. Я сначала даже не поняла, о чем он, что говорит Москва (мне послышалось вместо «горит» — «говорит»). Но когда подошла к телевизору и увидела горящее здание парламента, прослушала новости по Би-би-си, у меня перед глазами тут же возникло лицо усатого серба, предсказавшего, что наш президент Ельцин еще устроит нам сюрпризы.

Но до этого еще было несколько дней…

А пока, не ведая будущего, мы окунулись в бурную деятельность. В гостинице «Интерконтиненталь», украшенной огромным количеством цветов, проходил первый и главный форум нашей конференции. В холлах в маленьких фонтанчиках успокаивающе журчала вода, собираясь в элегантные резервуары с экзотическими растениями, золотыми рыбками, лианами. Одним словом — оазис в раскаленном Белграде.

Было много иностранных делегаций. Повсюду звучала английская, французская, итальянская, греческая речь. Православные общины со всего мира прислали на форум своих представителей. Среди них были очень заметны сербские женщины своей контрастной красотой. Их волосы были не просто черными, они были иссиня-черными, к тому же они блестели, как искусственные. Вороное крыло — это про них. Они были похожи на цыганок из табора, только одеты были не в цветные шали и цветастые юбки, а в непривычные для цыганок городские офисные костюмы. Одна колдунья сменяла другую. Они куда-то уводили делегации, рассаживали, кому-то раздавали бейджи, угощали кофе, прохладными соками. Но меня ни на секунду не покидало ощущение, что рядом со мной — не секретарши-помощницы и переводчицы, а ворожеи. Мне все время казалось, что они вот-вот вытащат карты и начнут гадать на них, предсказывая гостям их судьбу.

Много позже я поняла, что моя интуиция меня не подвела. Оказывается, для многих сербок книги о колдовстве и магии — чуть ли не настольные. Они знают массу привораживающих рецептов, свойства разрыв-травы, лунные календари и гороскопы, а гадальные карты используют даже чаще, чем книги о вкусной и здоровой пище. Колдовство в Сербии — такое же житейское и обыденное дело, как приготовление пищи.

Моя знакомая, известнейшая оперная певица, которая пела и с Каррерасом, и с Доминго, и с Паваротти, и с Хворостовским, однажды рассказала мне историю, в которую трудно поверить. Как-то на одном ужине, разговорившись с ней, я сказала, что не верю в экстрасенсов, в черную магию и в гадания и что я совсем не суеверна.