Рома едет в Кремль

У бывшего особняка Саввы Морозова, построенного в мавританском стиле, стояли многочисленные машины с дипломатическими номерами. «Интересно, — подумал я, — что эстонцы-то на машинах сюда приехали? У них ведь посольство метрах в ста от этого здания находится…» Мы с Рамилем припарковались чуть ближе Арбатской площади и пошли к входу в дом приемов. Милиционер на входе козырнул подполковнику, но на меня посмотрел с явным подозрением. И действительно, что делать гражданину в удобных, но не совсем презентабельных шароварах, похожих на пижамные, такой же куртке и кипе на голове, на официальном ужине по поводу визита делегации Эстонской республики в Россию? Я неторопливо достал свою книжечку и сунул ее в руки охраннику. Тот опасливо взял документ и через несколько секунд вытянулся по стойке смирно. «Здравия желаю, Роман Львович! А товарищ подполковник он с вами будет?»

— Вольно, боец! Конечно, со мной!

Мы прошли внутрь, поднялись по лестнице и прошли в зал. Было уже время десерта, так что народ не сидел на местах, а прохаживался, беседуя, смеясь, в общем, общаясь. Из примелькавшихся лиц там были наш посол в НАТО Рогозин, Жириновский, который тут же кинулся ко мне обниматься, Никита Михалков и Ксюша Собчак. Что там делали двое последних, я до сих пор не понимаю, но они, как и все, надували щеки и старались выглядеть важными персонами.

Дугушев подозвал распорядителя, и тот быстро отыскал нам Мартина, молодого человека лет тридцати — тридцати пяти. Беседа с ним не носила дипломатического характера. Он, не прерывая, выслушал нас, тут же перезвонил Юри, видимо, чтобы тот еще раз подтвердил наши полномочия, а потом, почти без акцента и привычного уже нам эстонского растягивания слов, сказал: «Завтра до окончания рабочего дня вопрос будет решен. Но освободят господина Арвида Вилля не по амнистии, это долго, а в связи с ухудшением состояния здоровья. И придется ему, по приезде в Вильянди, отлежать в больнице хотя бы пару недель. Устроит вас такой вариант?» Нас такой вариант устраивал, и мы, успев хватануть по бокалу холодного шампанского, отправились восвояси.

Вышли и отправились в сторону ВГТРК, поскольку борьба с дьяволом и восстановление справедливости это, конечно, хорошо, но и о работе забывать тоже нельзя. На минуту остановились у знакомого мне по вчерашней встрече бериевского особняка, и через четверть часа уже подъезжали к 5-й улице Ямского поля.

— Да, Рамиль, вопросы ты решать умеешь весьма профессионально и оперативно. Думаю, мы с тобой сработаемся.

— Да что тут говорить, наверное, уже сработались. И вообще, Роман, Рамиль — разница-то небольшая. Ты еврей, я татарин. А вместе мы…

— Блин, вместе мы Еврейско-татарская конфедерация! А куда нам с тобой девать эстонца, китайца, русскую, полуукраинца, да еще француза к ним в довесок? Тут уж целое содружество зависимых друг от друга государств у нас назревает. Ну ладно, встречаемся в девять вечера на конспиративной квартире у Веры Григорьевны. Спасибо за службу!

С моей стороны было, конечно, огромной наглостью просить у руководства телерадиокомпании отпуск через столь короткое время после начала моей работы на «Маяке», но все-таки это сделать пришлось. Конечно, я не мог посвятить заместителя директора ВГТРК Сергея Архипова в детали своей миссии, но пообещал ему по ее окончании выдать такую серию репортажей, от которой весь телерадиоэфир вздрогнет, а конкуренты просто усохнут от зависти и бессилия что-либо рассказать по этой теме.

Высочайшее разрешение исчезнуть в неизвестном направлении на пятнадцать дней было мне даровано, и я отправился в студию, чтобы провести последнюю передачу перед отпуском. Батинова, которой я сказал, что решил прокатиться на пару недель в Ниццу, всю передачу дулась, жутко завидовала мне и в меру своих возможностей пыталась делать маленькие гадости. Я, правда, привык не обращать на это абсолютно никакого внимания, а на письма и эсэмэски слушателей, спрашивающих: «Доколе? Роман, что она себе позволяет?», обычно отвечаю просто: «Все!» Предоставив Батиновой честь заканчивать эфир, я ровно в семь сорок вечера поднялся со своего кресла и вышел из студии.

На улице меня ждали три участника моего почти законного вооруженного формирования. Мрачноватые Тыну и Шурик стояли около машины, а Жоржик — чуть поодаль. На его лице красовался свежий синяк.

— Жоржиньо, милый, ты не выдержал, что ли? Я же предупреждал тебя, что они ребята серьезные и ваших неформальных заходов не понимают. И вообще, никаких конфликтов в группе я не потерплю!

— А что они, Ромочка, сразу бить-то кидаются? Я ведь только подошел и спросил у блондинчика, каким видом спорта он занимался, а он сразу мне в глаз засветил!

— Тыну, ты что же так бурно реагируешь на вопросы о своем спортивном прошлом?

— Эттот пииттор, изффиняюссь, как у фас гоффорят, ппазар не фильтрует…

— Шурик, давай хоть ты объясни, что тут между вами произошло?