Роковое совпадение

— В таком случае, Мира, я бы хотел связаться со священниками, которые гостили в церкви Святой Анны незадолго до смерти отца Шишинского.

— О да, они были очень любезны. Такие душки! Этот отец О’Тул, у него такой восхитительный южный акцент. Как персиковый шнапс — так я думала каждый раз, как он заговаривал… Или это был отец Гвинн?

— Обвинение от меня не отстанет. Вы, наверное, понятия не имеете, где мне их найти?

— Они, разумеется, вернулись к своим паствам.

— У вас остались какие‑нибудь записи? Адрес, куда отправлять корреспонденцию?

Мира хмурится, и у нее на лбу залегает паутина морщин.

— Уверена, где‑то должен быть адрес. Ничего в этой церкви не происходит без моего участия. — Она направляется к гроссбухам и журналам, сложенным под письменным столом. Пролистав страницы книги в кожаном переплете, она находит необходимую запись и хлопает по странице ладонью. — Вот он. Отец Брендан О’Тул из церкви Святого Дионисия, что в Харидже, штат Массачусетс, и отец Артур Гвинн должны отбыть сегодня вечером в Портлендский диоцез. — Мира почесала карандашом голову. — Наверное, и второй священник из Хариджа, но это не может объяснить сладость персикового шнапса.

— Вероятно, он переехал еще ребенком, — предположил Патрик. — Что такое Портлендский диатез?

— Диоцез. Это руководство епархии неподалеку, в Мэне, разумеется. — Она поднимает на Патрика глаза. — Именно оттуда к нам назначают священников.

В полночь, на кладбище, у разрытой могилы… Патрик предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Но он стоял между двух истекающих пóтом мужчин, которые вырыли гроб из земли и поставили его на краю последнего приюта отца Шишинского — словно алтарь в лунном свете. Он обещал стать Ниниными глазами и ногами. И если необходимо — даже ее руками.

Они все одеты в защитные костюмы — Патрик и Ивэн Чао, Каррингтон и Квентин Браун, Фрэнки Мартин и судмедэксперт Верн Поттер. В черном круге, за гранью света от их фонариков, ухает сова.

Верн дергается:

— Господи, святой Иисусе! Я каждую минуту только и жду, что сейчас из могил восстанут мертвецы. Неужели нельзя было провести эксгумацию днем?

— Днем я с любым зомби справился бы одной левой, — бормочет Ивэн Чао. — Давайте поскорее с этим закончим, Верн.

— Ладно, по рукам.

Медэксперт берет лом и вскрывает гроб отца Шишинского. От омерзительной вони Патрик едва не блюет. Фишер Каррингтон отворачивается и прижимает к лицу платок. Квентин отходит, его мутит.

Священник совершенно не изменился. Половины лица как не было, так и нет. Руки лежат вдоль тела. Его серая морщинистая кожа еще не разложилась.

— Откройте пошире, — бормочет Верн, опускает челюсть и вырывает клещами для удаления зубов коренной зуб священника.

— Вырвите мне еще зубы мудрости и волосы, — просит Фрэнки.

Ивэн кивает Патрику, отзывая его в сторону.

— Ты можешь в это поверить? — спрашивает он.

— Нет.

— Может, и поделом этому ублюдку.

Патрик на секунду замирает, а потом вспоминает: откуда бы Ивэн узнал то, что известно Патрику, — что отец Шишинский невиновен?

— Возможно, — выдавливает он из себя.

Через несколько минут Верн протягивает Фрэнки банку и конверт. Квентин поспешно уходит с ДНК–экспертом, Фишер спешит за ними. Судмедэксперт закрывает гроб.

— Можете опускать, — говорит он гробовщикам и поворачивается к Патрику. — Идете?

— Через секунду.

Патрик смотрит вслед Верну, потом оборачивается к могиле, где двое здоровяков уже опустили гроб и начинают засыпать его землей. Он ждет, пока они закончат, потому что чувствует: кто‑то должен это сделать.

К тому времени как Патрик приезжает в окружной суд Биддефорда, он уже задается вопросом: а существовал ли вообще отец Артур Гвинн?

С кладбища, где проводилась эксгумация, он отправился в католическую епархию Портленда, где ему сказали, что у них по документам в Биддефорд ездил только отец О’Тул. Если отец Гвинн тоже приезжал в церковь, то, скорее всего, по личному приглашению приходского священника. Именно это Патрику и необходимо было выяснить.

Нотариус, занимающийся вопросами наследства, отдает ему копию завещания священника — его огласили месяц назад, когда оно было отослано в суд. Документ прост, как дважды два: отец Шишинский пятьдесят процентов своего имущества оставляет матери, а остальное — своему духовнику Артуру Гвинну из Белль–Шасс, штат Луизиана.

Зубная эмаль — самый крепкий материал в человеческом теле, поэтому ее трудно расколоть. С этой целью Фрэнки опускает вырванный зуб в жидкий азот минут на пять, потому что в замороженном состоянии он скорее раскрошится.

— Слушай, Квентин, — улыбается она прокурору, который нетерпеливо ждет результата, — а ты доллар сможешь сломать?

Он шарит по карманам, потом качает головой:

— Прости, доллара нет.

— Нет проблем. — Она достает монету из своего кошелька, опускает ее в жидкий азот, достает, швыряет на стол и смеется. — А я могу.

Он вздыхает:

— Так вот почему всегда так долго приходится ждать результаты из лаборатории штата!

— Эй, а я разрешала тебе стоять над душой?