Роковая ошибка княгини (СИ)

– Браво, Иван Кириллович! – хмыкнул Мишель. – Решил надавить на больное, поставить её перед таким жестоким выбором! Он же прекрасно знал, что в этих отелях её жизнь. Вот мерзавец!

На лице Адриана мелькнуло облегчение, и он поспешил продолжить:

– Она ответила отказом, Михаил Иванович. Она просто рассмеялась ему в лицо, она не поверила. А в тот день… в день её смерти, я узнал, что Гордеев принял меры, сделал первый шаг. Охранка и впрямь совершила облаву в "Центральном", проведя там довольно крупный рейд и арестовав нескольких постояльцев. У них обнаружили листовки, прокламации и прочую макулатуру революционного содержания. Завели дело. Был крупный скандал, и это уже потом, благодаря Владиславу Дружинину, удалось всё уладить. Но на репутации отеля, тем не менее, посажено крупное пятно. А соседний с ним "Царьград", вы не поверите, в этот же день по странному совпадению снизил цены! Многие наши постояльцы уехали к ним, дескать, "там не арестовывают и не плодят революционную заразу", а цены не в пример ниже. Я спешил к Юлии Николаевне, чтобы предупредить её. Чтобы попытаться убедить в серьёзности намерений её супруга, пока ещё не поздно, чтобы открыть ей глаза на его подлость, чтобы она поняла… поняла, что всё кончено! Она бы не смогла его вернуть. Единственное, чего она добилась бы своим упрямством – потеряла бы ещё больше.

У Мишеля не нашлось подходящих слов, чтобы прокомментировать ситуацию, но в мыслях своих он бесконечно корил самого себя. Хорош сынок, единственная опора и защита! – уехал, бросил её, оставил один на один с этим подлым ничтожеством, которого Юлия Николаевна до последнего момента своей жизни продолжала любить, бедняжка. Господи, как бесконечно виноват он был перед ней! От осознания этого Мишелю делалось до того тоскливо, что немедленно хотелось бросить всё и вернуться на фронт, назад под пули – туда, откуда нет обратной дороги… и пускай его убьют там. Лучшего он вряд ли заслуживает.

Но потом, посмотрев в полные немой надежды глаза Адриана Кройтора, Мишель вдруг понял, что во второй раз той же самой ошибки не совершит. О нет, теперь он не станет сбегать от проблем, а столкнётся с ними лицом к лицу. И пускай ради этого придётся бросить вызов собственному батюшке.

"Он мне не отец после этого", – подумал Мишель с презрением. А вслух сказал:

– Продолжай.

Адриан кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха, принялся рассказывать дальше:

– Когда я приехал, то несказанно удивился: в доме было так тихо! Никого из слуг, вообще никого! Я поднялся наверх, подумав, что Юлия Николаевна, быть может, у себя. Не осуждайте, я знаю, я не имел права, но не было дворецкого, чтобы позвать хозяйку, а дело моё было слишком срочным! А потом я увидел, что двери в комнату нет. Попросту нет! Сорванная с петель, она валялась чуть дальше, возле шкафа. Кругом была кровь. А под окном, среди осколков стекла от разбитой вазы, среди рассыпанных цветов лежала Юлия Николаевна… И это не было самоубийством, ваше благородие! Её убили. Выстрелили прямо в сердце! Я поспешил к ней, надеясь, что она ещё жива, и я, быть может, смогу помочь ей… Но опоздал. Её белое платье всё было в крови, – Адриан перевёл дух. – Две раны. Одна в плечо, несерьёзная. Другая в грудь. Маленькое такое ранение, а сколько крови! Господи, какие холодные у неё были руки!

Дальше, сам от себя не ожидая, Адриан перешёл на румынский, которого Мишель не понимал, но без труда догадался, что Кройтор озвучивал свои сожаления, воспоминания и страхи. Он молча слушал, чувствуя, как замедляется сердцебиение, как противный, замогильный холод охватывает его, как немеют пальцы… Мама-мамочка, как же так?

"Я не имел права тебя бросать", – с тоской подумал Мишель и, сжав руку в кулак, в сердцах ударил по стене. Адриан от этого звука тотчас опомнился, спохватился и замолчал. И сказал по-русски:

– Извините.

– Ты здесь ни при чём, – коротко ответил Мишель. – Что было дальше?

– Я вызвал полицию. Не сразу. Я долго не мог прийти в себя.

– Там разве есть полиция?

– В городе, да. И заправляет ей, знаете кто?

– Представления не имею, – искренне признался Мишель, который и в загородной усадьбе матери был нечастым гостем, а уж в городке через реку и подавно.

– Леонид Иннокентьевич Воробьёв! – с усмешкой произнёс Адриан и решил не продолжать, с удовольствием наблюдая за реакцией молодого князя. Парень сообразительный, догадается, подумал Адриан. Если, конечно, вообще поверит в его ужасающий рассказ.

Поверил.

– Ах, ну разумеется! Один брат пишет фальшивое заключение о смерти, другой брат прикрывает его, заверяя всех и вся, что никакого убийства не было, а за спиной у них стоит мой отец и выписывает им чеки.

– Нет, не так. Он расплачивался наличностью, – спрятав улыбку, сказал Адриан.

– А в остальном я, поди, угадал?