Роковая ошибка княгини (СИ)

Неизвестно, слышала ли Алёна последнюю фразу княжны Катерины, сплошь пропитанную ядом – виду она не подала. Она вообще казалась безупречной во всём, начиная со своего поведения, заканчивая внешностью. На последнее Алёна никогда не жаловалась, ещё с детских лет научившись использовать свою красоту себе во благо. Сейчас на ней было платье из нежнейшего бирюзового атласа, с короткими облегающими рукавами, украшенными жемчужной нитью. Полупрозрачный муаровый пояс-кушак, обхватывал стройную талию и мягкими волнами ниспадал на её широкие бёдра. Светлые волосы, длиною чуть ниже плеч, Алёна заколола жемчужными заколками, открывая чистое, прекрасное лицо, с мягкими чертами. Ярче всего на нём казались огромные серые глаза, обрамлённые густым рядом длинных ресниц.

"Будто сказочная фея", – отметила про себя Александра и жутко расстроилась своей собственной невзрачности на фоне этих красавиц-небожительниц. Может, и впрямь стоило надеть то розовое шёлковое платье, что приготовили для неё по приказу Гордеева?

"Я это всерьёз сейчас подумала?!" – с презрением к самой себе Александра удручённо отвернулась и постаралась убедить себя в том, что так сделала бы только хуже. Она никогда не была похожей на мать, ни в чём, не считая скверного характера. И внешностью своей так мастерски распоряжаться никогда не умела, и не научилась бы, наверное, за целую жизнь! С этим надо родиться, а вот Саша родилась с талантом помогать людям, начисто лишённая таланта обольщения. Но и в этом были свои плюсы, так что оставалось лишь смириться, за неимением других альтернатив.

– Добрый день, – вежливо произнесла Алёна, подойдя к Ивану Кирилловичу и встав по правую руку от него.

– Ну и которая? – лениво поинтересовался Мишель, переводя изучающий взгляд с одной отцовской спутницы на другую. Ему надоело молчать, да и поставить зарвавшегося отца на место страсть как хотелось. Как это так, Катерина сказала своё слово, а он до сих пор нет? Непорядок.

"Полнейшее отсутствие манер, а ещё князь!" – подумала Александра, опустив взгляд. Рисунок на ковре был больно интересный! Куда интереснее и безобиднее, чем этот неприятный зеленоглазый красавец, стоявший напротив.

– Мишель! – попробовал было возмутиться Иван Кириллович, но Алёна призвала его к молчанию, нежно положив руку ему на плечо. Она-то на подобные беседы была мастером и, очевидно, заранее готовилась к самому худшему, а потому изначально пообещала себе не обращать внимания на этого мальчика.

Правда, это было до того, как она увидела его вживую. Попробуй-ка не обрати на такого внимания! Алёна поймала себя на мысли, что, кажется, жестоко просчиталась с выбором и соблазнила не того. Но назад дороги уже не было, а потому пришлось срочно брать ситуацию под свой контроль.

– Позвольте представиться, меня зовут Алёна Александровна. Это я невеста вашего батюшки.

– Что, серьёзно? – переспросил Мишель у отца, очевидно, решив не разговаривать с этой женщиной напрямую. Иван Кириллович коротко кивнул. – М-м, надо же! А я думал та, что посимпатичнее! – Волконский взглянул на Александру, замершую рядом с Гордеевым в ожидании очередной порции гадостей и ехидства. Признаться, он её удивил. Она тотчас же вскинула голову, перехватив взгляд Мишеля, но тот уже ни малейшего внимания на неё не обращал, переключившись на своего разъярённого отца.

– Я бы попросил тебя быть осторожнее в выражениях! – с подобием на внушительный тон, сказал Гордеев, но Мишель его просьбу проигнорировал, продолжив свою жестокую игру:

– В самом деле, как я мог не догадаться сразу! Тебе же никогда не нравились рыжие! Вот блондинки – другое дело, это сколько угодно, – учитывая то, что покойная жена Гордеева была темноволосой, фраза эта прозвучала на редкость двусмысленно, но Мишелю и этого показалось недостаточным. – Помнится, пару лет назад была у тебя одна… очаровательная такая, светловолосая нимфа… кажется, балерина?

– Певица, – пряча улыбку, подсказала Катерина.

– Ах да! Певица, точно. Уж извини, отец, у тебя их было столько, что я поневоле запутался…

– Немедленно прекрати! – скомандовал Иван Кириллович, пунцово покраснев, то ли от стыда, то ли от гнева.

«А на что ты ещё надеялся, когда приглашал его сюда?!» – мысленно спросила его Александра, не зная, куда деться от этого позора и своего собственного безграничного отчаяния. Но хуже всего оказалось осознание того, что этот жестокий и надменный молодой князь был кругом прав.

– Да будет тебе, – равнодушно произнёс Мишель. – Или кто-нибудь из здесь присутствующих до сих пор наивно полагает, что она у тебя единственная?