Роковая ошибка княгини (СИ)

– Ты меня прекрасно слышал. У нас с ней общие интересы, не так ли? Ты поэтому так не хотел, чтобы мы поладили? Потому что она так же сильно ненавидит тебя, как и я? Так вот, это моё условие, отец. Ты оставляешь её в покое, а я оставляю в покое расследование. Выгодная сделка? Хм, нет, кажется, я продешевил. Давай так: ты не только оставляешь её в покое, но и не препятствуешь её больничной практике, как собирался. И убираешь от неё своих филёров. И выбрасываешь из головы дурацкие идеи выдать её замуж за своих престарелых компаньонов. Пускай выходит за того, кого выберет сама, но уж никак не с твоей подачи. Я понятно изъясняюсь?

– Вполне, – проворчал Гордеев, хмуро глядя на сына. Он было вновь начал подозревать что-то, когда Мишель выдвинул такие условия, но в следующую секунду его сомнения развеялись как дым:

– В таком случае, я со спокойной душой могу оставить свою бедную сестрёнку на ваше попечение и вернуться на фронт!

– Что сделать?! – Иван Кириллович округлил глаза, даром что рот не открыл. Изумлению его не было предела, хотя, казалось бы, чему тут удивляться?

– Ты же не думал, что я останусь? – Мишель пожал плечами.

– Но… – Гордеев явно так не думал, но всё равно подобного исхода не предполагал. Где-то в глубине души он, вероятно, ещё надеялся, что Александра Тихонова – главная причина разрыва помолвки с Ксенией, и из последних сил цеплялся за возможность повлиять на Мишеля через неё.

Но Мишель, похоже, и впрямь не собирался связывать с ней свою судьбу. И защищал он её, видимо, тоже не из большой любви, а исключительно назло ему, Гордееву! Ивана Кирилловича это особо взбесило, но выбора ему не оставили.

– Когда? – сухо спросил он.

– Завтра, – бесстрастно отозвался Мишель, даже не глядя на него. Увы, он не ждал от любимого папочки ни проникновенных речей, ни благословения. Развернувшись, он направился к дверям, даже не попрощавшись. Правда, у порога всё же обернулся и спросил: – Я надеюсь, мы друг друга поняли, отец?

Гордеев хмуро кивнул.

– Да, Миша. Мы друг друга поняли.

***

Вторым человеком, с которым Мишель намеревался поговорить перед отъездом, стала его бабушка, старшая княгиня Волконская. Как он и ожидал, к известию о его отъезде та отнеслась весьма болезненно. Разговор происходил в её кабинете, как всегда строго одетая генеральша стояла у окна, глядя куда угодно, но только не на внука. Она не хотела, чтобы он видел её слёзы. Она не любила быть слабой.

– Алексей знает? – не оборачиваясь, спросила она.

– Ещё нет. И я бы попросил тебя не говорить ему ничего. Это моё решение, и я надеюсь, ты его уважаешь, – ответил он спокойно.

Не удивляйтесь этому обращению, Мишель был единственный, кому дозволялось называть старую генеральшу на «ты», но это исключительно в те моменты, когда они оставались наедине, как сейчас.

– Миша, это не решение, это самоубийство чистой воды! – воскликнула она и сама удивилась, до чего жалко прозвучал её обычно такой твёрдый голос. – Зачем? Мальчик мой, зачем? Я понимаю, ты потерял мать… ты считаешь себя виновным в её гибели… тебе тяжело… но это… это не повод, поверь мне! Тебе двадцать три года, господи! У тебя вся жизнь впереди, а ты?

– Думаешь, я смогу с этим жить? – поинтересовался он задумчиво. – Вряд ли. Я не такой, как отец.

– Миша, ты не виноват в её смерти! – генеральша наконец-то обернулась, правда, перед этим смахнула слёзы кончиком кружевного белого платка с вензелем «V». Подойдя к внуку, она встала напротив и внимательно посмотрела в его глаза. Он этот проникновенный взгляд выдержал, сохраняя прежнее своё спокойствие. – Миша, я прошу тебя, опомнись! Не принимай поспешных решений! Тебе больно сейчас, я понимаю, понимаю, как никто другой! Думаешь, ты один страдаешь? А представь, каково мне? Она была моей дочерью, единственной дочерью! А я её не уберегла! В память о ней у меня остался ты! И ты… господи, ты разбиваешь моё сердце!

– Бабушка, мне в любом случае пришлось бы вернуться, – как можно мягче произнёс Мишель, напоминая об очевидных вещах. – Я не смог бы остаться здесь дольше положенного, я боевой офицер, и моё место там.

– На западном фронте? В самом пекле сражений? Миша, милый, что же ты делаешь?! Я бы и слова не сказала тебе, если бы ты остался при Алексее – я понимаю, идёт война, родине нужны защитники… Но ты упрямо не желаешь быть благоразумным! Для чего? Господи, ты же никогда не грезил о подвигах, как Алёшка! Я же тебя слишком хорошо знаю: ты ведь нарочно всё это… ищешь смерти… для чего? Неужели… – тут генеральша понизила голос, слегка смутившись. – Неужели тебе не к кому возвращаться? Я сейчас не нас с Катей имею в виду, и тем более не этого мерзавца, твоего отца.

Ха! Мишель намёк её прекрасно понял, улыбнулся вполне искренне. А сам подумал о том, что ему даже близко возле Александры нельзя появляться, иначе последствия могут быть необратимыми. Гордеев не даст им быть вместе. Гордеев показал, на что способен. И если эта девушка пострадает по его, Мишеля, вине, то он себе этого никогда не простит.