Роковая ошибка княгини (СИ)

Но та её не слушала. Преисполненная возмущением, она выбежала из столовой и налетела в коридоре на Мишеля, который успел отойти подальше от двери, чтобы его не уличили в подслушивании.

– Ох, ваше величество, и вы здесь! Простите, я вас не заметила, – быстро произнесла Саша, спеша поскорее отойти, сбежать куда угодно, лишь бы Волконский не увидел её волнения. Впрочем, на этот раз он и не увидел, во все глаза уставившись на Арсения, выбежавшего следом за сестрой.

– Сашуля, подожди! – мальчик окликнул её у дверей, когда она уже собиралась сбежать, покинув эту проклятую квартиру на Остоженке. Алёна вышла следом, чтобы задержать дочь, но Сашенька и так остановилась, по зову любимого младшего брата. Столько мольбы было в тоненьком юношеском голоске, что сердце её сжалось невольно.

– Сеня…

– Сашуля, милая, я прошу тебя, останься! – взмолился он, сложа ладошки вместе, как будто ему и не четырнадцать было, а четыре. Малыш, бедный, любящий малыш, и как она оставит его одного? – Сашуля, не расстраивай маменьку, она ведь плачет каждый раз после того, как вы ссоритесь! Не будь такой жестокой, сестрёнка, я прошу тебя, ты же… Ой. – Он заметил Мишеля, изумлённо смотревшего на него, и от такого непривычного внимания к собственной персоне смущённо замолчал, опустил голову, застеснялся. Тогда Волконский медленно, очень медленно перевёл взгляд на подошедшую Алёну, и в глазах его застыл немой вопрос. Который она, как ни странно, поняла без слов. Побледнев, она сказала тихое: "О, господи!", и рухнула в бессилии на пуфик, что стоял возле двери. Похоже, ноги её не держали.

Сашенька, заметив эти странные взгляды, требовательно посмотрела на Мишеля, искренне надеясь, что он хоть что-нибудь объяснит ей, а он вместо этого спросил:

– Это что, твой брат?! – Но у Саши сложилось впечатление, что он и без ненужны подтверждений прекрасно это понял.

– Арсений Иванович Тихонов! – представился мальчик, наконец-то поборовший свою застенчивость. Вспомнив всё то, что слышал о боевых заслугах Мишеля, он по-военному козырнул, беспрестанно улыбаясь.

Признаться, мальчик был чудесный – светловолосый, голубоглазый, с родинкой на щеке, он весь прямо-таки лучился каким-то тёплым светом, дружелюбием и добротой. Совсем как его отец в том же возрасте. Мишель даже фотографию помнил: раньше она всегда стояла на каминной полке в гостиной – здесь же, на Остоженке. Алексей, когда съехал, забрал её с собой, и это было единственное, что он взял на память. На фото они стояли все втроём, дети генеральши Волконской: князь Михаил Николаевич, тридцатилетний мужчина с богатырским разворотом плеч, княгиня Юлия Николаевна, молодая женщина с задумчивой улыбкой, и – вот точно такой же добрый, улыбчивый мальчик четырнадцати лет, князь Алексей Николаевич. У них даже манера высоко держать подбородок была одинаковой, и точно такие же ямочки на щеках! Создавалось впечатление, что тот четырнадцатилетний Алёшка сошёл с фотографии, сделанной в далёком 1895-м году – прямо сюда, в широкую светлую прихожую остоженской квартиры. И это было… невероятно.

Тем не менее, самые страшные догадки подтверждало выражение лица этой… женщины, которая поняла, что разоблачена. Не выдержав взгляда Мишеля, она закрыла лицо руками – плечи её поникли. Ничего не понимающие Арсений и Сашенька переглянулись, а потом мальчик, испытывающий невероятный трепет перед князем Волконским – героем войны и боевым офицером! – решил ещё раз попробовать завладеть вниманием своего кумира.

– А вы, должно быть, Михаил Иванович? – спросил он, сделав неуверенный шаг вперёд и протянув руку. – Я очень рад знакомству! А правда ли, что вы спасли жизнь вашему генералу во время сражения под Гродно, за что впоследствии получили орден из рук самого императора?

Арсений, похоже, о военных подвигах Мишеля знал гораздо больше, чем Сашенька. Это её позабавило, а Мишеля приятно удивило, но из оцепенения он всё равно вышел не сразу. Для начала, бросил ещё один взгляд на Алёну – полный презрения, уничтожающий взгляд! А затем нашёл в себе сил улыбнуться и пожал протянутую ладошку Арсения, по-взрослому, уважительно. Насколько Саша знала своего младшего братика, этим жестом Мишель осчастливил его на ближайшие лет десять вперёд. Как горели его глаза! Какой лучезарной сделалась улыбка!

"Это семейное у нас", – подумала она то ли с грустью, то ли с нежностью, поскольку Арсений от Волконского был в не меньшем восторге, чем сама Сашенька.

– И откуда же у вас такие познания, Арсений Иванович? – спросил его Мишель. Мальчик просиял и собрался было ответить, но его отвлёк стук в дверь. Александра, стоявшая ближе всех к выходу, без малейших раздумий открыла, ожидая кого угодно, от Гордеева до его тёщи-генеральши, но истина превзошла самые смелые ожидания.