Роковая ошибка княгини (СИ)

Увы. Как только Саша подошла ближе и вновь взглянула на бледное лицо мертвеца, стало очевидно – никакой ошибки нет. Девушка непроизвольно зажала рот рукой, чтобы не закричать. Круглая лампа, низко свисающая с потолка, светила прямо на него, озаряя неровным светом отяжелевшие черты грубоватого, точно из камня высеченного лица, и тяжёлые руки, в россыпи безобразно рыжих веснушек…

Юра Селиванов. Бывший помощник её отца, впоследствии правая рука доктора Воробьёва в их уездной больнице. И вот теперь он, безжизненный, лежал на холодном столе больничного морга, здесь, в Москве. За сотню вёрст от дома.

И означать это могло только одно.

Острая жалость пронзила её сердце. А вместе с ней нарастающее чувство тревоги, и чего-то неизбежного.

Глава 14. Элла

Но это было только начало.

Вместе с запоздалыми слезами по несвоевременно ушедшему товарищу, пришло также осознание того, что у неё попросту не поднимется рука для проведения последней операции. Ни о каком вскрытии и речи быть не могло, несмотря на то что пули, по-хорошему, следовало всё же извлечь из его искалеченной груди.

Давясь слезами, Александра бережно накрыла Селиванова простынёй, но не с головой, как покойников, а лишь по плечи, как заснувшего друга. И вместо того, чтобы сбежать – во двор, под сень акаций, на шумную улицу, домой, в конце концов, да куда угодно! – Саша забилась в самый дальний угол прозекторской и, сев прямо на грязный пол, уткнулась лбом в колени и разрыдалась в голос.

Юру было невыносимо жаль, но если бы на этом все её беды заканчивались! С каждой секундой становилось всё яснее и яснее, что он оказался здесь не просто так: у Селиванова не имелось родственников в Москве, Саша готова была поспорить, что несчастный парень, как и она до недавних пор, ни разу в жизни в Первопрестольной и не бывал, всю свою жизнь проведя среди деревенских просторов.

И вот, он здесь, мёртвый, мертвее некуда, причём именно в Басманной больнице, а не в какой угодно другой, коих имелось в огромном количестве куда ближе к его родному дому. Ах, какое совпадение! Уж не Иван ли Кириллович за этим стоит? Слабо верилось, чтобы бедняга Селиванов оказался на Сашином столе без посторонней помощи. И эти переломанные пальцы… что это, если не послание к ней? Вот тебе, Александра, живой пример того, что ждёт тебя в случае неповиновения! Точнее, мёртвый пример. Любуйся, милая падчерица, и делай выводы!

Что ж, выводы Саша сделала, и довольно быстро. Все они, как один, сводились к тому, что Иван Кириллович Гордеев – последнее из всех ничтожеств, живущих на этом свете. Неутешительно, а куда деваться? Выбора-то теперь уже не было.

Задание Саша бесславно провалила: никакого вскрытия бедному Юре она проводить не будет, Сидоренко не засчитает ей практику, доложит Воробьёву, и вот он, желанный для всех результат. Её работе в больнице придёт конец. И квартиру у неё, скорее всего, после этого тоже отберут, а если и не отберут, вскоре попросту нечем станет за неё платить. Да, Саша бы без малейших колебаний устроилась работать хоть швеёй, хоть горничной – никакой работы она не боялась, но вот Алёна по-прежнему была одержима идеей выдать дочь за дворянина, так что ни о чём подобном речи идти не могло.

Вот как быстро всё закончилось. И двух дней не прошло, а Гордеев ведь целых две недели давал! Но они играли нечестно! Они не имели права, не могли, не должны были трогать Юру! Как ни посмотри, но это слишком жесткий способ заставить её изменить своё решение!

И до того всё это было горько, что Саша плакала, плакала и не могла остановиться. Некоторое время тишину царства мёртвых нарушали лишь её всхлипывания, но вскоре к ним добавились крики и шум с верхнего этажа.

Она замерла, стерев слёзы ладонью и, вскинув голову, прислушалась. Ипполит Сидоренко? Вновь наткнулся на своего недоброжелателя?

«Ах, да и чёрт с ним, пускай пропадает, неблагодарное ничтожество!» – с раздражением подумала Александра, но сама тем временем уже поднялась на ноги, отряхивая юбку.

Голоса, однако, принадлежали явно не Нифонтову с Сидоренко, на удивление Сашеньки, кричала женщина. И не женщина даже, а скорее девушка или девочка – голосок был больно тоненький и пронзительный.

Что-то случилось. Что-то из ряда вон выходящее, иначе не стали бы так голосить, поберегли бы покой больных, отдыхающих после утреннего обхода! И Воробьёва-то, как назло, не оказалось на месте с утра пораньше! С этими мыслями Александра быстро поднялась по лестнице наверх, посмотреть, что происходит, и предложить свою помощь, если понадобится.

Она ещё не успела открыть дверь, а до неё уже донёсся взволнованный голос всё той же тёти Клавы:

– Да не голосите вы так, ваша милость, вы мне всех больных переполошите! Успокойтесь, Христом Богом молю!

– Мама!!! – невзирая на увещевания пожилой медсестры, надрывно кричала девушка – совсем молодая, ровесница Саши, а то и моложе. – Мама, мамочка-а-а!