Роковая ошибка

Но когда мистер Маркос открыл папку, нежно вынул из нее чертежи и разложил их на садовом столе, который предварительно протер носовым платком, Прунелла оправилась настолько, что смогла давать к ним вполне внятные объяснения.

– Думаю, что это подлинник плана. Архитектор был весьма знаменитым. Дом построили для моего пра-пра-пра-не-знаю-сколько-раз-дедушки. Вот здесь указана дата – тысяча семьсот восьмидесятый год. Его звали лорд Руперт Пасскойн. Моя мама была последней представительницей рода и унаследовала дом от отца. Надеюсь, я все изложила верно. Проект правда весьма симпатичный – со всеми этими гербами, орнаментами и прочей чепухой.

– Мое дорогое дитя, – сказал мистер Маркос, склоняясь над столом, – эти чертежи и эскизы просто восхитительны. Не могу выразить, как я взволнован.

– Там есть еще.

– Не нужно держать их так долго на ярком свету. Гидеон, положи все обратно в папку. Аккуратно. Нежно. Нет, дай я сам.

Он посмотрел на Верити.

– Вы их видели? Подойдите, взгляните. Разделите мой восторг.

Вообще-то Верити видела их, много лет назад, когда Сибил только что вышла замуж за своего второго мужа, но она подошла к столу, вокруг которого собралась вся компания. Теперь мистер Маркос разложил план квинтернских садов и склонился над ним с жадным любопытством.

– Но этот план так и не был претворен в жизнь, – сказал он. – Правда? Я хочу сказать, милейшая будущая сноха, что сегодняшний сад по концепции мало похож на этот изысканный проект. Почему?

– Меня не спрашивайте, я не знаю, – ответила Прунелла. – Возможно, деньги кончились или еще что-то. Кажется, мама с Брюсом лелеяли грандиозную идею осуществить кое-что из этого проекта, но пришли к выводу, что мы не можем этого себе позволить. Вот если бы не был потерян «Черный Александр», то Клод смог бы.

– Да, это так, – подтвердила Верити.

Мистер Маркос быстро вскинул голову.

– «Черный Александр»?! – переспросил он. – Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать…

– Ах да! Вы же коллекционер.

– Конечно. Расскажите подробней.

Она рассказала, и когда закончила, мистер Маркос несколько минут был необычно тих.

– Но каким безмерным воздаянием было бы… – начал он наконец, но быстро осекся. – Давайте уберем эти документы, они порождают неисполнимые желания. Думаю, вы понимаете, мисс Престон, правда? Я позволил бы себе – нет, не построить за́мки в Испании, а разбить сады в Кенте, что гораздо предосудительней. Так ведь?

Как умен этот мистер Маркос, подумала Верити, видя, как его черные глаза уставились прямо на нее. Бросает пробные шары, наблюдает и наслаждается этим.

– Не помню, чтобы я видела садовый проект раньше, – сказала она. – А ведь это был бы идеальный союз, правда?

– О, и вы нашли для этого идеальную форму выражения.

– Хотите, я оставлю папку здесь, чтобы вы могли еще раз полюбоваться? – спросила Прунелла, за что будущий свекр бурно начал ее благодарить.

Объявили, что обед подан, и все направились в дом.

С того званого ужина, который, как теперь казалось, состоялся давным-давно, и поездки в «Ренклод» в день смерти Сибил, Верити почти не виделась с Маркосами. Дважды они приглашали ее в Мардлинг на коктейли, но в обоих случаях она не смогла приехать, а однажды вечером Маркос-старший нанес ей неожиданный визит в Киз-хаусе, увидев ее, как он объяснил, в саду и поддавшись мгновенному порыву. Они хорошо поладили, оказалось, что они разделяют некоторые вкусы, он проявил тонкое понимание современного театра. Верити с удивлением обнаружила, как много времени они провели вместе, когда Маркос наконец галантно распрощался с нею. Следующее, что она о нем услышала, это был его «отъезд за границу» – информацию разнесло по деревне сарафанное радио, Верити получила ее из уст миссис Джим. И «за границей», насколько знала Верити, он находился вплоть до нынешнего своего появления.

Кофе пили в библиотеке, теперь полностью отделанной. Верити поинтересовалось, что станется со всеми этими книгами, если мистер Маркос, как доложила миссис Джим, действительно собирается продать Мардлинг. Это было, безусловно, «стерильное», нетронутое собрание книг, составленное богатым человеком, которого больше интересовало оформление интерьера, нежели печатное слово.

Едва войдя, Верити увидела над камином картину Трой «Разные наслаждения».

– Значит, вы действительно повесили ее здесь, – сказала она. – Как замечательно она тут смотрится.

– Правда? – согласился Маркос. – Я ее обожаю. Кто бы мог подумать, что картина написана женой полицейского?

– Почему бы и нет? – ответила Верити. – Хотя, я бы сказала, необычного полицейского.

– Так вы с ним знакомы?

– Да, мы встречались.

– Понятно. Я тоже, когда покупал картину. Полагаю, он экзотический персонаж для полиции, хотя, вероятно, в Скотленд-Ярде, чем выше поднимаешься, тем разреженней атмосфера.

– Он приезжал ко мне сегодня утром.

– О, не может быть! – ахнула Прунелла.

– Тем не менее, – сказала Верити.

– И ко мне, если верить миссис Джим.

– Это насчет несносного Клода? – спросил Гидеон.