Рок умер – а мы живем

Стаканы мутные, покрыты липковатой кухонной пылью. Зря не сполоснул… Ничего… Наливает в один портвейна, смотрит на свет, любуется рыжеватой жидкостью. Пьёт. Тёплая сладкая струйка упала в живот, оттуда бодрящими токами растеклась по всему телу. Пока достаточно… Закурил. В пачке всего две сигареты. Прячет её в карман «пилота», кладёт на стол новую. Переставляет стаканы, бутылку, обтирает полотенцем яблоки. Снова на глаза попалась сигаретная пачка. Надо открыть. Сдирает прозрачную, хрустящую обёртку, вынимает блестяшку изнутри. Бросил в мусорное ведро. Туда же – окурки из пепельницы. Ведро почти полное. Накрыл его «Шансом» – эта толстенная газета уже ни к чему… Прошёлся по комнате. Восемь минут двенадцатого на часах. Теперь точно – вот-вот. Да нет, как без опозданий? К тому же, если искать просто по адресу, не зная района, можно и вообще не найти. У них тут такой муравейник… Зря не сказал, что рядом большой салон «Автозапчасти», отделение связи… Ч-чёрт!

Игорь наливает ещё на пару глотков. Выпив и не почувствовав вкуса вина, слепо смотрит на циферблат будильника. Красная тонкая стрелка равномерно отщёлкивает секунды. Другая тонкая – жёлтая – замерла на цифре «шесть». В шесть утра будильник заворкует, совсем негромко, но раздражающе, и будет ворковать, пока Игорь не встанет с кровати, не подойдёт к столу, не переключит на off вместо on. Потом оденется, умоет лицо, глотнёт кофе и – подметать площадь вокруг «Ломоносовской». И послезавтра так будет, и дальше…

На его глазах начнёт оживать город, откроются ларьки и тонары, нагрузятся всякой всячиной прилавки рыночка. На станцию потянутся ручьи заспанных, несвежих людей, и из станции наружу ручьи таких же, нет, немного, может, бодрее, успевших проснуться за время поездки в метро, подъёма по эскалатору. А он, Игорь, будет шоркать метлой по асфальту, гнать к контейнерам окурки, обрывки, обёртки, а за спиной тут же появится новый, никогда не иссякающий мусор…

Зачем-то (может быть, чтобы разбить это однообразие невесёлых мыслей) вспомнилось, как в последний раз ехал в метро. Недели три назад, ещё в сентябре… Убрал участок, помялся возле рынка, ожидая, что позовут что-нибудь помочь, и, не дождавшись, зашёл в фойе станции, купил два жетона, один тут же сунул в щель турникета… Долго гулял по центру, прошёл Невский от площади Восстания до Адмиралтейства и повернул обратно, разглядывая рыхлые, обесцветившиеся от пыли, зато щедро украшенные рекламными щитами дворцы. Потом хлынул дождь, Игорь заскочил на «Маяковскую» и поехал домой. Поезд был один из последних, почти без пассажиров. Машинист гнал во всю мочь, вагон трясся, болтался, колёса бешено, оглушительно колотились о рельсы. Напротив Игоря сидел мужчина с девочкой на коленях. Девочке лет пять-шесть, тоненькая, миниатюрная, а лицо по-детски пухлощёкое. Раскрыла книжку и громко, с выражением, перекрывая грохот колёс, стала читать: «Эй, не стойте слишком близко! Я – тигрёнок, а не киска!» А мужчина смотрел ей в макушку, и лицо у него было умиленно-грустное и нежное, словно он вот-вот завсхлипывает, сожмёт девочку в объятиях до хруста костей… Разведённый отец везёт дочку матери, своей бывшей жене, после отведённого на общение с ребёнком дня.

На «Елизаровской» вошла женщина. Полная, немолодая, коротконогая, с жидкими, завитыми в колечки волосами. Очень пьяная, но одета хорошо, и видно, что выпивать не привычна. Отворачивалась от людей, прятала лицо. В руке, головками вниз, букет из трёх розочек, а колготки по внутренним сторонам ног – сырые… Игорь тут же нарисовал и её историю, и тоже не благостную. Вот отмечала день своего рождения в кругу сослуживиц, перепила сухого вина или шампанского, неприятность случилась… не дотерпела до дому. Сейчас ей тошно и стыдно, она противна себе… Какой это у неё такой день рождения? Вряд ли первый и тем более вряд ли последний. И ещё так долго до старости, до горькой, страшной и всё же с нетерпением и непонятной надеждой ожидаемой пенсии.

Пенсия, пенсия… А ведь она реальность. И ему, Игорю, тоже когда-нибудь начислят её, четыре-пять сотенок в месяц. Интересно, её теперь носят по квартирам или где-то надо самому получать?.. Да и начислят ли вообще? Хм, у него и трудовой книжки нет до сих пор. Когда куда-нибудь устраивался работать, даже на завод ЖБИ, её не требовали, а он и не задумывался, чтоб завести. Теперь же вот вдруг испугался – ведь нужен стаж, какая-то непрерывность, ещё разное там… Далеко, далеко, а протечёт жизнь, и будешь у метро сидеть, каждому кланяться, чтоб мелочишки кинул в коробочку… Надо хотя бы у администраторши поинтересоваться, где вот сейчас работает, как завести книжку…

Что, сколько? Двадцать минут двенадцатого. Ох, столько в башку поналазит, когда ждёшь… Двадцать минут, девочки нет… Глаза слипаются, сладкий, тёплый портвейн укачивает сознание, наполняет тело приятной, какой-то густой, вязкой тяжестью. Мозг тоже устал, эти мысли о пенсии, о метро, они были как сны. Ложиться, что ли…