Рок-н-рол никогда не умрет

Мальчишка подошел, посмотрел на музыкальный автомат и пожал плечами. «А, ничего страшного. Это просто тело какого-то парня, разорванное на части для вас и для многих других, — объяснил он. — У нас здесь не какая-то мелкая операция, мы занимаемся масс-культурой, крошка».

Затем он протянул руку, ущипнул ее за сосок на правой груди — довольно грубо, между прочим, — и ушел. Когда Мэри снова взглянула на музыкальный автомат, то увидела, что он наполнен кровью и смутно видимыми плавающими предметами, подозрительно похожими на человеческие органы.

Может быть, пока воздержаться от прослушивания альбома Лу Рида, подумала она. Но в луже крови за стеклом на проигрыватель опустилась пластинка — словно в ответ на ее мысль, — и Лу начал петь «Полный автобус веры».

***

Пока Мэри снился этот все более неприятный сон, дорога становилась все хуже и хуже. Ухабы делались все более частыми и наконец слились в один сплошной ухаб. Альбом Лу Рида — весьма продолжительный — закончился, и включилась перемотка. Кларк не заметил этого. Приятное выражение лица, с которым он начал день, теперь полностью исчезло. Его рот уменьшился до размеров бутона розы. Если бы Мэри бодрствовала, она сумела бы много миль назад убедить его повернуть обратно. Он знал это, равным образом знал, как она посмотрит на него, когда проснется и увидит эту узкую полоску раскрошенного асфальта. Назвать ее дорогой можно только в самом снисходительном смысле слова. Сосновые леса по обеим сторонам вплотную прижались к залатанному полотну, дорога все время находилась в тени. Они не встретили ни одного автомобиля, едущего в противоположном направлении, начиная с того момента, как свернули с шоссе 42.

Он знал, что должен повернуть обратно — Мэри очень не нравилось, когда он попадал в такое вот дерьмо. Она всегда забывала случаи, весьма многочисленные, когда он безошибочно по незнакомым дорогам приезжал к месту назначения (Кларк Уиллингем принадлежал к миллионам американцев, твердо уверенных, что в их головах находится компас). И все-таки он продолжал ехать вперед, сначала упрямо веря в то, что они должны выехать к Токети-Фоллзу, затем просто на это надеясь. К тому же нигде не попадалось место, позволявшее развернуться. Если бы он попытался сделать это, он посадил бы «принцессу» до ступиц колес в один из болотистых кюветов, протянувшихся по обеим сторонам этой так называемой дороги… И один Бог знает, сколько времени понадобится, чтобы дождаться здесь аварийного грузовика, или сколько миль придется пройти, чтобы вызвать его по телефону.

И вот наконец место, где можно было бы развернуться — еще одна развилка на дороге, — но он решил не делать этого. Причина была простой: хотя дорога, уходящая направо, была проселочной, покрытой гравием с растущей посреди травой, та, что вела налево, снова оказалась широкой, с хорошим покрытием и с ярко-желтой осевой полосой. Согласно компасу в голове Кларка эта дорога вела прямо на юг. Он прямо-таки чувствовал запах Токети-Фоллза. Еще десять миль, ну, может быть, пятнадцать, самое большее двадцать.

И все-таки он действительно подумал о том, что лучше повернуть назад. Когда он потом сказал об этом Мэри, то увидел сомнение у нее в глазах, но это было действительно правдой. Он решил ехать дальше, потому что Мэри начала шевелиться и он был уверен, что на ухабистой, неровной дороге, по которой он только что проехал, она проснется, если он повернет назад. Тогда она посмотрит на него своими большими прекрасными глазами. Всего лишь посмотрит Этого будет достаточно.

К тому же зачем ему тратить полтора часа, возвращаясь обратно, когда Токети-Фоллз совсем рядом? «Посмотри на эту дорогу, — подумал он. — Ты думаешь, что такая дорога может вести в никуда и просто исчезнуть?» Он включил сцепление «принцессы», поехал по дороге, ведущей налево, и — как вы думаете? — дорога начала ухудшаться. Сразу за первым подъемом желтая разделительная полоса исчезла. После второго подъема пропало покрытие, и они оказались на бугристом проселке с темным лесом, прижимающимся с обеих сторон еще теснее прежнего. А солнце — Кларк впервые обратил на это внимание — соскальзывало на противоположную сторону неба.

Асфальтовое покрытие кончилось так внезапно, что Кларку пришлось затормозить, чтобы осторожно съехать на грунт. Этот резкий толчок, когда пружины подвески сжались до самых ограничителей, разбудил Мэри. Она вздрогнула, выпрямилась и огляделась с удивлением вокруг.

— Где… — начала она, и тут, чтобы уж окончательно сделать вечер идеальным и прекрасным, хрипловатый голос Лу Рида ускорился так, что бормотал слова песни «Добрый вечер, мистер Вальдхайм» со скоростью Элвина и группы «Чипманкс».

— О-о! — воскликнула она и нажала на кнопку выброса. Ей в руку выскочила кассета в сопровождении отвратительного коричневого последа — мотков блестящей пленки.

«Принцесса» рухнула в почти бездонную яму, резко качнулась налево, а затем ее бросило вверх и в сторону подобно клиперу, двигающемуся по спирали через штормовую волну.

— Кларк?