Рок

И опять, в очередной раз, при описании таких подробностей червь сомнения начинает грызть меня — правильно ли я поступаю, касаясь сокровенных тайн моих бывших пациентов? После таких публикаций один из моих знакомых, старый академик медицины со злым упреком сказал: «Евгений Иванович! Зачем Вы пишите о болезни своих пациентов, это неэтично и недостойно врача». Я ответил довольно резко: «А разве этично больному человеку, не способному к руководству, ради своих амбиций, своего положения хвататься или держаться за власть вопреки интересам страны, народа, нас с Вами? Я пишу для будущих руководителей и поколений, чтобы они учились на ошибках прошлого». К сожалению, это оказалось гласом вопиющего в пустыне. Все повторилось вновь, и никто не вспомнил уроков прошлого — последних лет правления Брежнева или периода нахождения у власти Черненко.

Мы часто в то время общались с М. Горбачевым, у нас не было секретов друг от друга. Но и не будь у нас товарищеских отношений, я и формально как второго человека в партии должен был информировать его о состоянии здоровья Генерального секретаря. Чувствовалось внутреннее напряжение М. Горбачева по его частым звонкам, вопросам о состоянии здоровья Черненко, темам разговоров. Периодами я видел его растерянность, нерешительность, но тогда не придавал этому большого значения и относил к естественному поведению человека, находящегося в сложной ситуации. Положение М. Горбачева осложнилось и тем, что осенью 1984 года тяжело заболел Д. Устинов.

Для меня это была большая личная трагедия, потому что наряду с Андроповым он был самым близким мне человеком среди руководителей страны. Д. Устинов обладал сильным русским характером, который помог ему стать талантливым организатором. При всех лидерах Советского Союза — Сталине, Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко — он возглавлял, как теперь принято говорить, военно-промышленный комплекс. Во многом именно ему наша страна обязана превращением в мощную сверхдержаву, с которой считались самые сильные капиталистические государства. И когда сегодня я читаю в прессе рассуждения Г. Киссинджера о том, надо ли обращать внимание на мнение России в вопросе о расширении НАТО на Восток и вообще стоит ли с ней считаться после поражения в холодной войне, я вспоминаю другого, вежливого и даже несколько заискивающего Г. Киссинджера в период Л. Брежнева и А. Громыко в 70-е годы, когда он настойчиво добивался взаимопонимания с СССР и считал своим достижением диалог с советскими лидерами.

Некоторые современные политики, включая и отставных генералов, любят злословить о нашей истории, руководителях государства. Но если сегодня Россия еще что-то значит на геополитической карте мира, то это благодаря деятельности таких руководителей, как Д. Устинов. Если же сравнивать отставных генералов и подобных им критиков с теми, кто в сложнейших условиях создавал оборонный щит, сегодня разваленный, то у меня сразу возникают ассоциации с Моськой и Слоном.

Меня поражала работоспособность Д. Устинова, который начинал свой день в ЦК или Министерстве обороны в 8 утра и заканчивал в полночь, не знал выходных, он и в отпуске продолжал работать. В последний в его жизни отпуск в 1984 году я долго был с ним в любимом им санатории «Волжский Утес» в Жигулях. Больше трех дней он не выдерживал и на вертолете, который постоянно дежурил, вылетал то в Ульяновск на строительство авиазавода, то в Самару на оборонные предприятия. Это был мужественный человек. За 45 лет моей врачебной деятельности мне пришлось участвовать в лечении тысяч больных. И немногие, зная тяжелый, печальный прогноз болезни, могли сохранить уверенность, бодрость, веру в себя, в свои возможности, сохранить юмор и жизнерадостность. Устинов перенес две операции по поводу злокачественной опухоли, инфаркт миокарда, но, несмотря на мои просьбы, ни на йоту не изменил ни своей активности, ни своего режима.

Конечно, он был человек своей эпохи — расчетливый политик, который мог в сложной ситуации ради своих интересов пойти на компромисс, как это было при выдвижении К. Черненко на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. В чем-то, особенно в политических вопросах, он был догматичен, как в ситуации с вступлением наших войск в Афганистан. Для него непререкаемыми авторитетами и его близкими друзьями были Л. Брежнев и Ю. Андропов.

За внешней суровостью и возможными «разгонами» по старым образцам скрывались доброта и широта натуры. Сколько раз он обращался ко мне с просьбой помочь генеральным конструкторам, ученым, директорам оборонных заводов, создателям ракет, авиации, ядерного оружия: А.И. Микояну, М.К. Янгелю, А.Н. Туполеву, Ю.Б. Харитону, Н.Д. Кузнецову и многим-многим другим.