Рогоносец

Пока с Биновера смывали кровь и бинтовали руку с физиономией, Марта успела сообщить, что легко ранен лишь Вой и совсем легко, так царапина, Фарлей.

— Эльфийка эта, принцесса которая, — захлёбывалась новостями бывшая маркитантка, — из лука своего человек десять пристрелила, не дай нам Паладайн ещё раз с эльфами связываться, сто таких принцесс и от Соламнии даже воспоминания не останется.

— Я тоже четырнадцать положил, — решил похвастать своими успехами Бин, а когда цифру произносил, даже сам в неё не поверил.

Судя по тому, как крякнула Марта, она в это ещё меньше поверила. Рыцарь решил разговор не продолжать, и постарался получше её рассмотреть. Его распутная жена была красива, Эйя была эльфийской принцессой, и от неё трудно было отвести взгляд, но обеим им было до Марты как Лунатари до Солнца. И свет вроде есть и красный вроде, а толку. Роскошные золотые волосы, ярко-синие глаза, вот именно, не голубые, блёклые, а синие, как синь неба весной, правильный овал лица, ровные, как ряд жемчужин, зубы. В Марте не было недостатков. И всё бы ни чего, но как она улыбалась. Вот за эту улыбку и в самом деле можно умереть. И умирали, судя по рассказам Гро десятками, Бин не верил, глядя на то, что пятьдесят лет сделали с человеком.

Его помолодевшее воинство вернулось, когда перевязанный Бин уже отхлёбывал из надтреснутой кружки горьковатый, но не противный отвар.

— Не догнали, — Гро был не растрёпан, не залит кровью, не испачкан в грязи, только красное лицо и частое дыхание говорили о том, что он кого-то пытался догнать, — Человек семь, может восемь, угнали почти всех лошадей и улизнули.

«Всех лошадей», было выделено такими интонациями, что даже и спрашивать не надо, что ветерана больше огорчает, восемь ушедших или эти самые лошади.

— Бруно и ты, Струдель, хлебните по стакашку гномьей водки и начинайте труппы во двор заносить, — Гро отнял у Бина кружку, опорожнил её одним глотком, — Тьфу, что за гадость ты пьёшь, думал вино тёплое.

— Ну-ка, иди отсюда, — Марта схватила кочергу, — Я тебе не неракец, черепушку в один приём размозжу.

— Ладно, — ветеран миролюбиво попятился к двери, — Оба Дона пойдёмте со мной, нужно осмотреть чёрных, вдруг раненые есть, охота пообщаться с ними, новости последние узнать. Марта, Вой храбрится, а ранен-то серьёзно, посмотри его.

Как Бин устал, день просто бесконечный, и откуда у Гро столько энергии. Рыцарь ещё помнил, как Фарлей с Эльвирой дотащили полубесчувственное тело до его комнаты, уложили на кровать и одеялом накрыли. И всё. Как отрезало. Словно свечку задуло. Кошмары не снились. Никто одеяло на себя не перетягивал. И проснулся не сразу, осталась такая лёгкая полудрёма, приятная, если не считать лёгкого чувства голода. Бин лежал, свернувшись калачиком, и слушал, что творится во дворе. Там Гро не на шутку разошёлся, ругался, кричал, гремел железом. Почти счастье, вот так лежать и сопеть под одеялом. Ну и что, что потными носками воняет, ну и что, что тараканы по голове гуляют, тепло, делать ни чего не надо, сражаться ни с кем не надо, ехать ни куда не надо. Вот зачем он это подумал. Худекель не иначе эту вредную мысль ему в башку послал. Чтоб ему икалось весь день. Ехать-то как раз было нужно обязательно, да ещё в несколько мест сразу. К кузнецу надо с Эльвирой, на посмешище. Надо. К шахте с другой тёткой, принцессой, там, или не принцессой, а раз обещал, то и ехать придётся. Ещё через неделю смотр. Туда ехать надо, до Соламна дня три дороги, если не скакать как угорелый, а заезжать по дороге в придорожные же кабачки и пробовать гномью водку, нет — дегустировать. Это его Фарлей такому мудрёному слову обучил, а значит оно — пробовать. Ещё нужно провожать принцессу к Беседующему с Солнцем. Во, блин, сподобился же, по королям разъезжать надо. А ещё надо где-то добыть отряд в двадцать человек, что бы стать графом, наконец, на том самом смотре.

Гро опять заорал на бывших колченогих, и не боится ведь, теперь-то любой из них, наверное, с ним справится, в отличие от управляющего те военному делу обучались там, где надо. Могут, ой, могут, по загривку съездить. Стоп. Ещё раз стоп. И ещё раз стоп. Ну, вот он выход. По дороге к шахте надо набрать в деревнях таких же, ну, может, не совсем таких, старых вояк и взять их с собой. К шахте, понятно. Семь есть, осталось всего тринадцать калек найти, дать им водички и вперёд в Саламн.

— Только вперёд! — заорал Бин и подскочил на кровати.

Бум. Это он в осадок выпал. Рука раненая такой «вперёд» ему устроила, что получилось настоящее в «зад». С кровати он слетел и вот этим самым задом, как об пол бумкнул. Хорошо. Лежишь себе на полу, тараканы в панике разбежались, приятный зимний сквознячок твоё разгорячённое тело охлаждает, голова со сна проясняется, пульсирующая боль в руке уходит постепенно, а взамен приход осознание, что ты смертный и надо вести себя соответственно, то есть как самый обычный раненый, стонать, скулить, требовать к себе внимания и участия.