Родом из ВДВ

Ее многослойный душевный мир очень скоро стал крупным открытием. Необитаемым островом в океане грез, с обморочно манящим климатом и сочными плодами. Но незащищенным от ветров… Выяснилось, что эта девушка жила на свете совсем одна. Меркантильная тетка, сестра отца, не в счет, зато нельзя было обойти вниманием стратегическую договоренность с нею: та своими связями и умением совать деньги обеспечивала поступление в медицинский институт и содержание будущей студентки, взамен брала деньги за квартиру Али, на самом деле уже проданную. Аля внезапно оказалась бездомной сиротой. Правда, она не видела в этом жизненной трагедии, смело заявив, что образование для нее важнее, а все, что можно купить за деньги, будет куплено позже. «Все, что можно купить за деньги, слишком дешево стоит», – сказала она, запнувшись. Алексей уловил чужие мысли и понял, что не все в этой истории однозначно, но поднимать неприятную для нее тему не осмелился. Вопрос о родителях отдавался в Але мучительной, траурной болью в темных провалах ее глаз всякий раз, когда она вспоминала о них. Мама умерла от рака груди, когда девочке было всего двенадцать лет, и горечь от ее раннего ухода оставила болезненное, неистребимое клеймо в душе Али. Отец, утверждавший, что любил ее больше жизни, оказался неисправимым алкоголиком, готовым пропить даже свою душу. Он, пожалуй, всех по-своему любил. И никого при этом не замечал. Как определила Аля, он брел по жизни тяжело, неизвестно куда, никогда не глядя вперед дальше, чем ступали его ноги. И жизнь в конце концов сыграла с ним злую шутку: позапрошлой зимой он, будучи на добром подпитии, фатально поскользнулся в гололед прямо на ступеньках их парадного и, ударившись затылком о бетонный угол, уже больше никогда не поднялся. Через два дня Аля все с той же теткой, его сестрой, сама уже, как взрослая, участвовала в организации похорон… «Так вот откуда ее феноменальная взрослость, жесткость самоорганизации и такое упорство в преодолении трудностей! Вот откуда ее небывалая ответственность!» – мелькнуло в голове у Артеменко, и он еще больше влюблялся в девушку. Когда Аля говорила о маме, в уголках ее глаз таилась мимолетная печаль, которая быстро сменялась присущим ей неистребимым оптимизмом: «Мне некому было жаловаться, ведь мама умерла, а отцу-алкоголику много ли расскажешь о девичьих переживаниях и страхах? А потом однажды Наталья Леонидовна, мой тренер по плаванью, сказала замечательную вещь, которую я запомнила на всю жизнь: „Любая трудность становится в десять раз труднее, если относиться к ней как к несправедливости. Не бойся трудностей, потому что человеку дано свыше их ровно столько, сколько он может вынести”». Доверие между Алексеем и Алей росло, и откровениям предшествовали долгие беседы и затем не менее продолжительные размышления наедине. Однажды, когда молодые люди перебрасывались фразами о своих семьях, у них завязался долгий, неожиданно взрослый разговор на тему моделирования совместной жизни Адама и Евы. Начав его, как партию в шахматы, они обнаружили к окончанию беседы столь ясную душевную обнаженность друг друга, что их пробил озноб. Аля призналась, что мечтает и сделает все, чтобы создать семью, в которой отношения будут противоположны тем, которые она наблюдала у отца и матери. Сказанное вполне могло бы составить приличный манифест, подобный которому Артеменко никогда не слыхивал в стенах казармы. Больше всего его потрясла фраза девушки о том, что она хотела бы… стареть вместе с любимым человеком. Это было столь неожиданно и проникновенно, что он в порыве эмоций чуть не заключил ее в объятия; она вся дрожала, как от невыносимого холода, и он сам тоже не мог унять дрожь от того феноменального совпадения мыслей, случившегося у них. Курсант не верил в Бога, но ему казалось, что кто-то свыше руководит их мыслями и поступками. Алексею чудилось, что их вместе связали невидимым проводом и включили его в розетку – обоих здорово тряхнуло током. В тот вечер он сказал Игорю, что уже знает, с кем хотел бы связать свою жизнь навсегда. Имя девушки теперь было вписано в сознание ярким фломастером, он думал он ней постоянно и нигде не мог избавиться от настойчивых мыслей. Артеменко думал о ней на тактическом поле, когда руководил учебным захватом командного пункта на импровизированной военной базе. Она была с ним, когда он отчаянно запрыгивал в люк БМД, резко наводил скорострельную пушку на цель и посылал огненную очередь – серию амурных звездочек, выпрыгивающих из ствола со скоростью пятьсот неподражаемых поцелуев в минуту. Ее образ не покидал его ни в момент прыжка из самолета на километровой высоте, ни в бессонном карауле… Отныне она незримо присутствовала везде, словно ангел…