Родом из ВДВ

В основе созданного в стенах РВДУ реализма лежали язвительно произносимые на каждом занятии слова старшего преподавателя тактики полковника Барсукова «Война все спишет». Непритязательный и, казалось, отлученный от подлинной жизни полковник с торчащими ушами, красными, несколько обвисшими щеками и впечатляющей кличкой Упырь, данной за вечно брезгливое выражение кислого, искривленного усмешкой лица, беспрерывно шлифовал молодые организмы обучающихся курсантов методичным напоминанием о войне. Об их будущей войне. Колдун в погонах неустанно учил, что роковая минута наступит для каждого и главным качеством командира может стать только нестандартное решение. Пусть, на первый взгляд, провальное, кажущееся нереальным, но если курсант аргументированно и дерзко мог доказать необходимость его принятия, желанная и достаточная для субботнего увольнения четверка была обеспечена. При всей, разумеется, святости незыблемых пунктов Боевого устава ВДВ, который, как неустанно повторяли полковники, написан кровью всех погибших десантников.

Самый авторитетный в училище преподаватель огневой подготовки с насмешливой и недостижимо сладкой фамилией Халва тоже внес свою лепту в курсантское мировосприятие. Неисправимо глухой вследствие горделивого отказа надевать шумоподавляющие наушники во время стрельб из гранатометов, высокий и долговязый, возвышающийся над всеми, точно поднятая ростовая мишень над стрельбищем, он смотрел сквозь пальцы на курсанта, неуверенно излагающего теорию действия пороховых газов в канале ствола. Но только в том случае, если тот оказывался достаточно проворным, чтобы с первого выстрела завалить силуэт бронетранспортера на дальности триста метров. А если он еще столь же уверенно владел скорострельной пушкой, отбивающей пятьсот выстрелов в минуту, и с блистательным спокойствием был способен изувечить из пистолета зеленое поле грудной фигуры воображаемого противника, то вполне мог позволить себе путаться с назначением даже столь многозначительной части оружия, как носик шептала. Если же курсант испытывал трудности с метанием гранаты или, не дай бог, не мог сразить мишень танка, горе ему. Ибо громогласный, как сам Зевс, и абсолютно непреклонный Халва обеспечивал таким дополнительные уроки во время отпуска. То был знатный чудак в полковничьих погонах. И впрочем, типичный пример военного учителя. Игорь слышал, что над его преданностью военному делу потешались даже молодые офицеры. Шептали со снисходительной улыбкой: мол, не обращайте внимания на зарвавшегося старика, он даже дома жену и двух взрослых дочерей норовит построить казарменным языком, крича им по утрам что-то типа: «А ну, кобылы, бегом на зарядку!» Курсант Дидусь мог позволить себе улыбаться – его стрельба из различных видов оружия неизменно заканчивалась поражением всех целей. Сказывались природное спокойствие, уравновешенность характера и навыки, приобретенные в детстве, когда отец приобщал его к военным хитростям.

Предметы, непригодные на войне, в самом рейтинговом военном учебном заведении Советского Союза не пользовались успехом. И Игоря это бесконечно радовало. Для получения зачета по физике на втором курсе он успешно выкрасил новую партию чугунных батарей, неожиданным рвением снискав невообразимое доверие изящной, похожей на высушенную бабочку преподавательницы неопределенного возраста в громадных очках с роговой оправой. Еще какие-то несносные глупости типа дат съездов Коммунистической партии и тривиального перечисления мифических свершений во время различных пятилеток дались ему, как и большинству курсантов, путем ловких манипуляций со шпаргалками. Премудрая и на первый взгляд абсолютно неприступная математика сдалась, как крепость Очаков, после длительной, не лишенной хитростей осады. Обман, впрочем, тут был вполне позволителен – главное, не попасться. Заходили сдавать столько раз, что древняя, как боги античности, математичка, за глаза называемая Мумией, перестала воспринимать почти немое кино с быстро мелькающими курсантами. И даже на пасмурное лицо капитана Чурца с затуманенным, вечно отсутствующим взглядом набегали светлые пятнышки, когда изобретательные подопечные сдавали друг за друга зачеты или присылали вместо себя даже курсантов других взводов. Всего башковитых оборотней насчитывалось в роте не более десятка, но подвиг математической реинкарнации они совершали виртуозно и с истинным наслаждением. Славу Всевышнему, говаривал ротный в экзаменационную пору, что гимнастику для мозга сдавали не на втором, а на четвертом курсе, а то бы ее не сдал никто. Игорь охотно верил командиру подразделения, у него и на втором курсе эта наука вызывала неприятную оскомину.