Родиться Царём

Олег чувствовал себя хозяином положения. Ему нравилось наблюдать за этими алчными и пьяными рожами. Они хоть и были не грамотными, но законы знали и по мере возможностей соблюдали их. После веского заявления Грачёва они мгновенно забыли об участковом. Им было не в руку к нему обращаться, но тревога на их трусливых физиономиях отчётливо отражалась. Потому что факт кражи был, не оспорим и обратное, доказывать Грачёву они не собирались.

Первым из оцепенения вышел Черныш:

— Нам сто пять рулонов сюда не надо, хватит и пятидесяти, — завизжал Черныш. — Решили, что сделаем трёх слойку, а весь верх зальём битумом. Скинемся звеном по нужной сумме, и будет всё чики — пики!

Олег приблизился к брызгающему слюной Чернышу и небрежно водрузил ему свою руку на плечо:

— Не забывайте, ваша честь? Этот объект возводят для детей, а не для ваших ненасытных мясных утроб. Эта несчастная школа, не дожидаясь ввода в эксплуатацию, уже потерпела крушение ввиду промашек болгарских строителей. Хотите и вы себя опозорить? Давайте, вперёд! А я в вашей компании не хочу быть. Я позавчера товарищ коммунист разгрузил один машину, в которой было сто пять рулонов и не меньше. И стелить мы будем четыре слоя, а не три, так — как в этом здании будут находиться цветы жизни!

— Ты чего комсомолец перед нами чечётку отплясываешь? — напал на Олега Митька, — молчал, молчал, а сегодня против коллектива идёшь, или газет правдивых начитался?

Олег резко развернулся лицом к Митьке:

— Я вам сказал своё слово, а вы, как хотите, думайте, — закрепил своё доминирующее положение Дорогой, и хладнокровно добавил. — Тоже мне коллектив нашёл, как пить, так без меня, а как кражу погашать, так со мной. Нет, я свою совесть в утиль сливать не собираюсь! Не получится чики — пики! — передразнил он Черныша.

Митька, недовольно поводил по сторонам своим курносым носом. Выругался не понятно в чей — то адрес и, махнув рукой, гневно посмотрел на Олега:

— Ладно, комсомол, иди туши котёл? — Сегодня смысла нет варить битум.

В бытовке Олег подсчитал им убыток. Сумма была приличной, которую они восприняли с траурным настроением. Семьсот тридцать пять рублей, — такова цена всего похищенного рубероида. Они поделили на четверых эту сумму, не обмолвившись словом об Олеге, и договорились, чтобы на следующий день каждый принёс свою долю.

В этот день все занимались только утеплением крыши, других работ не производили. Олега в этот день никто не задевал плоскими шутками. Мало того в перерыв пригласили к своему хлебосольному столу, но он скромно отказался и вышел из бытовки, сославшись на то, что обедать, намерен в колхозной столовой.

Он уже с нетерпением предвкушал праздничные дни. Оставалось только до конца сбить спесь с этой передовой бригады.

***

Утром следующего дня, когда все сели в автобус мужики начали раздавать карты, играли по двадцать копеек, но в банк при сварах набегало по сто пятьдесят рублей и больше. Олег был зрителем, и из верхнего кармана рубашки у него отчётливо просматривалась пачка красных десятирублёвок. Он специально одел, эту рубашку, что бы засветить свои червонцы перед алчными мужиками. И это не убежало от их взглядов:

— Чего ты всегда зрителем бываешь? — спросил Черныш, — присоединяйся, может, повезёт. Новичкам говорят, всегда фартит.

— Нет, боже упаси, я в них никогда не играл, боюсь, проиграюсь в пух и прах, — начал притворно ломаться Олег.

— Считать очки можешь и больше ничего не надо, — уговаривал Черныш.

Олег подсел ближе к картёжникам:

— Эх, была, не была, дай и мне карту попробую разок сыграть, — поставил Олег на банк деньги.

— Вот это по нашенским правилам, — обрадовался Митька, — карты всегда нас объединяют, и ты к нам ближе будешь.

— Не играй с ними паренёк? — отговаривали Олега женщины отделочницы, — они тебя если не обманут, то горлом возьмут.

Олег проиграл, шестьдесят копеек, но когда пришла очередь раздавать ему, он сделал несколько свар, и на банке лежало уже не рубль, а четыреста рублей.

В общей сложности за какой — то неполный час к нему в карман перекочевали все их наличные деньги, чему были рады отделочницы.

— Так вам и надо пьяницы чёртовы, теперь долго играть не будете. Каждый, наверное, по окладу проиграл, — донимали они кровельщиков.

В бытовке мужики сидели с пасмурными лицами и смотрели, как Грачёв издевательски пересчитывал их деньги:

— Надо же повезло как, — говорил радостно он, — мне даже и не верится. Выиграть тысяча двадцать рублей. У меня никогда таких денег в руках не было. Куплю себе аквариум большой с золотыми рыбками и кроликов. Займусь кролиководством, и обязательно куплю мопед — за травой в луга буду ездить, а остатки спрячу на чёрный день. Отпуск заработаю, поеду на море, а то я ни разу его не видал. Или потрачу на свадьбу.

Этим он совсем убил бригаду. Они в разнобой кидали ему нелицеприятные слова, на которые он не обращал внимания. А Митька от злости опрокинул на пол питьевой бачок. Кашин был тоже озадачен проигрышем, но голоса не подавал.