Читаем Роддом. Сериал. Кадры 1–13 полностью

Татьяна Георгиевна сидела на одной из задних парт. С одной стороны сидел Юрий Владимирович Матвеев. Что, в общем-то, было правильно и в соответствии с табелью о рангах. Доцент Матвеев не был глубокоуважаемым членом специализированного диссертационного совета. Он пришёл поддержать начмеда, коллегу и где-то даже друга. А с другой стороны от Татьяны Георгиевны примостился официальный оппонент соискателя учёной степени доктора медицинских наук по специальности акушерство и гинекология Семёна Ильича Панина. Вот уж кому-кому, но официальному оппоненту от века положено торчать в первом ряду и делать умное лицо. Но оппонент примостился сзади, а про лицо вообще забыл. Он шептал Мальцевой какие-то сплетни из жизни его больницы и его кафедры и постоянно пытался погладить по ноге. Татьяна Георгиевна руку с бедра сбрасывала. Тогда официальный Сёмин оппонент начинал снимать несуществующие пушинки с её белой блузки. Всё-таки она надела белую блузку, так что пусть Елизавета Петровна захлебнётся в своих ядовитых замечаниях, выплёвываемых с отравленной патологическим климаксом слюной! А ещё Мальцева сегодня, наконец, выгуляет ни разу не надёванную шубку-свитер. Это никакая, разумеется, не шубка. И точно уж не свитер. Это именно что шубка-свитер. Как-то специально выделанная норка «на трикотажной основе», как было написано в сертификате к изделию. Да там один сертификат громче всех степеней и званий профессора Денисенко. Пусть умоется! И чем Елизавете Петровне блузочка Татьяны Георгиевны нехороша? Тем, что она такое лет сто как не может натянуть на себя? Эх, жаль, профессорша ещё шубку-свитер не оценила! Ну да ничего, вечер в ресторане впереди. Очень даже может быть, что после таких «доброжелательных» взглядов шубку-свитер пожрёт какая-нибудь космических размеров моль, причём — заглотнёт в один присест. Но, ей-богу, удовольствие того стоит! А так бы, при её образе жизни, моль пожрала бы самая обыкновенная. Просто долго и медленно. И вообще, после первого выгула «на мероприятие» даже такую сильно сертифицированную вещь уже можно носить просто «в люди». Это любая женщина знает! Ну, разве что кроме такой женщины, как Варвара Степановна, — той вообще всё равно, что напялить. Ах, какой будет эффект, когда Татьяна Георгиевна выйдет на первый уличный перекур в перерыве, натянув шубку-свитер. Через голову. Можно сделать вид, что слегка заплутала в воротнике-хомуте — пусть мужики пялятся на голый живот и кидаются на помощь — вытаскивать Татьяну Георгиевну из тончайшей выделки норкового «капкана»…

Мальцева улыбнулась. Приняв улыбку на свой счёт, официальный Сёмин оппонент снова хищно набросился на её бедро.

— Миша, отстань! Это дорогущая замша, ты мне её всю засалишь!

— Если ты найдёшь время снять штаны…

— Отстань! Слушай! Твой друг, между прочим, в муках на трибуне корчится. Ты его официальный оппонент. А я — его официальная любовница. Давай проявим уважение, он на нас уже криво косится. Я уже не говорю о председателе с учёным секретарём!

— Та ну их, мы же тихо!

— Мне тихо снять штаны прямо на специализированном диссертационном совете? Мишка, это даже для меня слишком!

Официальный оппонент хихикнул громче положенного. Председатель метнул в него прицельный гневный взгляд, и Михаил Александрович Сергеев, действительный член Академии медицинских наук, профессор и прочая и прочая и прочая, принял, наконец, соответствующий его званиям и должностям вид. И стал похож на Ивана Васильевича Буншу, временно исполняющего обязанности Иоанна Грозного.

Но тут ожил доцент Матвеев. И, маякнув Мальцевой, мол, слышь, чего скажу! — стал нашёптывать:

— А между тем это был ведь человек умнейший и даровитейший, человек, так сказать, даже науки, хотя, впрочем, в науке… ну, одним словом, в науке он сделал не так много и, кажется, совсем ничего. Но ведь с людьми науки у нас на Руси это сплошь и рядом случается[30].

— Я в этом романе, Юрий Владимирович, — прошептала Татьяна признанному эрудиту и интеллектуалу Матвееву, — больше всего люблю одну короткую, но ёмкую фразу: «Впоследствии, кроме гражданской скорби, он стал впадать и в шампанское…»[31]

— Вот за что вас люблю, Татьяна Георгиевна, так вовсе не за то, за что любимы вы всем этим яйценосным сбродом. Люблю вас, Танечка, за то, что с вами не только можно, но и есть о чём поговорить! — и доцент Матвеев, почтительно кивнув своей соседке по парте, откинулся на спинку стула и сделал вид, что внимательнейшим образом слушает Семёна Ильича.

Перейти на страницу:

Все книги серии Роддом

Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37
Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37

Идея «сериала» на бумаге пришла после того, как в течение года я ходила по различным студиям, продюсерским центрам и прочим подобным конторам. По их, разумеется, приглашению. Вальяжные мужички предлагали мне продать им права на экранизацию моих романов в околомедицинском интерьере. Они были «готовы не поскупиться и уплатить за весь гарнитур рублей двадцать». Хотя активов, если судить по персональному прикиду и меблировке офисов у них было явно больше, чем у приснопамятного отца Фёдора. Я же чувствовала себя тем самым инженером Брунсом, никак не могущим взять в толк: зачем?! Если «не корысти ради, а токмо…» дабы меня, сирую, облагодетельствовать (по их словам), то отчего же собирательная фигура вальяжных мужичков бесконечно «мелькает во всех концах дачи»? Позже в одном из крутящихся по ТВ сериалов «в интерьере» я обнаружила нисколько не изменённые куски из «Акушер-ХА!» (и не только). Затем меня пригласили поработать в качестве сценариста над проектом, не имеющим ко мне, писателю, никакого отношения. Умножив один на один, я, получив отнюдь не два, поняла, что вполне потяну «контент» «мыльной оперы»… одна. В виде серии книг. И как только я за это взялась, в моей жизни появился продюсер. Появилась. Женщина. Всё-таки не зря я сделала главной героиней сериала именно женщину. Татьяну Георгиевну Мальцеву. Сильную. Умную. Взрослую. Независимую. Правда, сейчас, в «третьем сезоне», ей совсем не сладко, но плечо-то у одной из половых хромосом не обломано. И, значит, всё получится! И с новым назначением, и с поздней беременностью и… с воплощением в достойный образ на экране!Автор

Татьяна Юрьевна Соломатина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Роддом, или Жизнь женщины. Кадры 38–47
Роддом, или Жизнь женщины. Кадры 38–47

Татьяна Георгиевна Мальцева – начмед родильного дома. Недавно стала матерью, в далеко уже не юном возрасте, совершенно не планируя и понятия не имея, кто отец ребёнка. Её старый друг и любовник Панин пошёл на повышение в министерство и бросил жену с тремя детьми. Преданная подруга и правая рука Мальцевой старшая акушерка обсервационного отделения Маргарита Андреевна улетела к американскому жениху в штат Колорадо…Жизнь героев сериала «Роддом» – полотно из многоцветья разнофактурных нитей. Трагедия неразрывно связана с комедией, эпос густо прострочен стежками комикса, хитрость и ложь прочно переплетены с правдой, смерть оплетает узор рождения. Страсть, мечта, чувственность, физиология, ревность, ненависть – петля за петлёй перекидываются на спицах создателя.«Жизнь женщины» – четвёртый сезон увлекательнейшего сериала «Роддом» от создательницы «Акушер-ХА!» и «Приёмного покоя» Татьяны Соломатиной.А в самолёте Нью-Йорк – Денвер главную героиню подстерегает сногсшибательный поворот сюжета. И это явно ещё не финал!

Татьяна Юрьевна Соломатина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее

Похожие книги