– Точно. Доктор Фастальф живет на планете Утренней Зари, но сам в зарю не верит. Он не понимает нужного метода экспансии через Галактику, превращения Зари Космонитов в обширный Галактический День. Исследование Галактики роботами – единственный практический путь для выполнения этой задачи, а он не принимает его… и нас.
– Почему единственный метод? – медленно сказал Бейли. – Аврора и другие Внешние миры исследовались и заселялись людьми, а не роботами.
– Поправка: землянами. Напрасная и неэффективная процедура, и мы не позволим землянам стать следующими поселенцами. Мы стали космонитами, долгоживущими и здоровыми, и наши роботы бесконечно более разносторонние и гибкие, чем те, что были у первых поселенцев нашего мира. Теперь другое время, и сегодня только роботы могут вести исследования.
– Предположим, вы правы, а доктор Фастальф ошибается; но и в этом случае его точка зрения логична. Почему он и Институт не принимают друг друга? Только потому, что не согласны в одном этом пункте?
– Нет, несогласие – это, в общем-то, мелочь. Есть более основательный конфликт.
Бейли подождал, но она ничего не добавила к своему замечанию. Показать раздражение он счел небезопасным и поэтому спросил осторожно и спокойно:
– Что за более основательный конфликт?
Василия явно развеселилась. Линии ее лица как-то смягчились и на миг она стала еще более похожа на Глэдис.
– Вы не догадаетесь, пока я вам не объясню.
– Поэтому я и спрашиваю, доктор Василия.
– Так вот, землянин, я слышала, что земляне короткоживущие. Это верно?
Бейли пожал плечами.
– Некоторые доживают до ста лет по земному времени – примерно до ста тридцати по метрическому аврорскому.
– А сколько вам?
– Сорок пять земных, шестьдесят метрических.
– А мне шестьдесят шесть метрических, и я надеюсь прожить еще триста – если буду осторожна.
Бейли развел руками.
– Поздравляю вас.
– Тут есть свои невыгодные стороны.
– Сегодня утром я слышал, что за три или четыре столетия накапливается много, очень много потерь.
– Боюсь, что да. Но зато накапливается много, очень много получений. В итоге – баланс.
– Каковы же тогда невыгодные стороны?
– Вы, наверное, не ученый.
– Я – следователь, инспектор, полицейский, если хотите.
– Но вы знаете ученых своего мира.
– Встречал кое-кого, – осторожно ответил Бейли.
– Вы знаете как они работают? Мне говорили, что на Земле они кооперируются по необходимости. При их короткой жизни у них самое большее – полстолетия активной работы. Меньше семидесяти метрических. За это время мало что можно сделать.
– Некоторые наши ученые полностью выполняют свое дело в значительно меньший срок.
– Потому что они пользуются данными, найденными до них, а так же теми, что нашли их современники, другие ученые. Это так?
– Конечно. Все вносят вклад в общую науку, все, через пространство и время.
– Именно. Иначе не получится. Каждый ученый, зная, что не сможет выполнить все сам, вынужден кооперироваться. Таким образом достигается прогресс.
– А на Авроре и других Внешних мирах не так?
– Теоретически так, но практически нет. Давление в долгоживущем обществе слабее. Ученые отдают своим проблемам три – три с половиной столетия, и возникает мысль, что прогресс может быть достигнут за то же время одним работником. Появляется чувство интеллектуальной жадности – желание сделать что-то самому, иметь право на какую-то грань прогресса. Пусть лучше общее продвижение замедлится, лишь бы не отказаться от того, что человек считает своим. И в результате общее продвижение на Внешних мирах замедлилось до такой степени, что трудно обогнать работу, проделанную на Земле, несмотря на все наши преимущества.
– Полагаю, вы не сказали бы мне этого, если бы подобным образом не вел себя доктор Фастальф.
– Именно так он себя и ведет. Его теоретический анализ позитронного мозга сделал возможным создание человекоподобного робота. Он использовал его, когда конструировал – с помощью покойного доктора Сартона – вашего друга робота Дэниела, но не опубликовал важные детали своей теории и никому другому не предоставил ее. В этом смысле он, и только он держит за горло производство человекоподобных роботов.
– А Институт Роботехники поощряет сотрудничество среди ученых?
– Конечно. Институт собрал более сотни роботехников высших степеней разного возраста и способностей, и мы надеемся установить ветви на других планетах и основать межзвездную ассоциацию. Мы все решили объединить наши отдельные открытия или размышления в общий фонд, сделать добровольно для общего блага то, что вы, земляне, вынуждены делать из-за вашей короткой жизни. Однако, доктор Хэн Фастальф не желает это сделать. Вы наверняка считаете доктора Фастальфа идеалистом и патриотом Авроры, но он не отдает свою интеллектуальную собственность в общий фонд, поэтому и не хочет работать с нами. А поскольку он считает, что имеет право личной собственности на свои научные открытия, мы не хотим иметь его у себя. Теперь для вас не тайна наше взаимное отвращение.
Бейли кивнул и сказал:
– Вы думаете, что этот добровольный отказ от личной славы сработает?
– Должен.