Роботы утренней зари

— Солярианская женщина Глэдия привлекла внимание моего бывшего отца. У нее интересный для его целей мозг. Он дал ей робота Джандера, желая посмотреть, как женщина, выросшая не на Авроре, встретится с роботом, во всех отношениях похожим на человека. Он знал, что аврорская женщина воспользовавшись бы роботом для секса, ничуть не стеснялась. Сама я, признаться, несколько стеснялась бы этого, поскольку воспитана ненормально, не как обычные аврорские женщины. Солярианка же стеснялась бы очень сильно, поскольку выросла в мире, наполненном роботами, и имела необычно жесткие мысленные позиции по отношению к роботам. Это различие могло быть очень поучительным для моего отца, который пытался на этих вариациях построить теорию функционирующего мозга. Хэн Фастольф ждал полгода, пока солярианка, может быть начнет первые эксперименты…

— Ваш отец ничего не знал об отношениях между Глэдией и Джандером, — перебил ее Бейли.

— Кто вам это сказал? Мой отец? Глэдия? Если он — то он врет; если она — то она просто не знает, скорее всего. Можете быть уверены, Фастольф знал, потому что он исследовал, как человеческий мозг изменяется под давлением солярианских условий. А затем он подумал — я совершенно уверена в этом — что случится, если женщина, только что начавшая пользоваться Джандером, вдруг потеряет его без всяких причин. Он знал, как будет себя вести аврорская женщина: она испытает некоторое разочарование и тут же начнет искать замену. Но как поведет себя солярианка? Вот он и вывел Джандера из строя.

— Уничтожить безмерно ценного робота ради удовлетворения тривиального любопытства?

— Чудовищно, не правда ли? Но Хэн Фастольф как раз это и сделал. Вернитесь к нему, землянин, и скажите ему, что его маленькая игра кончена, если еще не все на планете верят в его виновность, то наверняка поверят после моего выступления.

Бейли долго молчал, а Василия смотрела на него с какой-то мрачной радостью. Лицо ее стал о грубым и совсем не напоминало лицо Глэдии.

Бейли встал, чувствуя себя старым — много старше своих сорока пяти лет — детский возраст для аврорцев. Все, что он сделал, ни к чему не привело. Даже хуже — каждое его движение, казалось, крепче затягивало петлю на шее Фастольфа.

— Я думаю, наше интервью кончено, — сказала Василия. — У меня нет причин видеться с вами еще раз, землянин, и у вас тоже. Наверное, вам лучше уехать с Авроры. Она улыбнулась: — Вы нанесли моему отцу достаточный урон, хотя и не такой, какого он заслуживает.

Бейли шагнул к двери. Оба робота подошли. Жискар тихо спросил: — Вы в порядке, сэр?

Бейли пожал плечами. Что тут ответишь?

— Жискар! — окликнула Василия. — Когда доктор Фастольф не будет более нуждаться в тебе, ты перейдешь ко мне?

Жискар спокойно посмотрел на нее: — Если доктор Фастольф позволит, я так и сделаю, Маленькая Мисс.

Ее улыбка потеплела.

— Пожалуйста, Жискар. Мне все время не хватало тебя.

— Я часто думаю о вас, Маленькая Мисс.

— Доктор Василия, — спросил Бейли, — у вас нет туалета, куда я мог» бы зайти?

Василия широко раскрыла глаза.

— Конечно, нет, землянин! На территории Института есть общественные туалеты. Ваши роботы проводят вас.

Бейли посмотрел на нее и сказал больше со злости, чем по рациональному рассуждению:

— Доктор Василия, на вашем месте я не стал бы говорить о виновности доктора Фастольфа.

— Что мне мешает?

— Опасение раскрыть ваши дела с Гремионисом. Опасность для вас.

— Смешно! Вы же сами признали, что между мной и Гремионисом не было никакого сговора.

— Не совсем так. Я согласился, что прямого сговора уничтожить Джандера между вами и Гремионисом не было. Но остается возможность непрямого сговора.

— Вы спятили. Что еще за непрямой сговор?

— Я не готов обсуждать это при роботах доктора Фастольфа… если только вы не будете настаивать. Но зачем вам это? Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Бейли почему-то решил, что она примет его блеф. Все равно ситуация хуже не станет. И это сработало! Василия как бы съежилась.

«Да, — подумал Бейли, — непрямой сговор был, в чем бы он ни заключался.» И Бейли сказал, слегка воспрянув духом:

— Я повторяю: не говорите ничего о докторе Фастольфе.

Но он не знал, сколько времени в его распоряжении: может быть, совсем мало.

Они сели в машину. Бейли снова сидел в середине и чувствовал давление с обеих сторон. Он был благодарен роботам за их неустанную заботу о нем, хоть они и были всего лишь машинами, неспособными не повиноваться инструкциям. Затем он подумал, что они не просто машины, они добрые машины в мире, где часто встречаются злые люди. А Дэниела он вообще не мог считать машиной.

Жискар спросил: — Я должен еще раз спросить, сэр, хорошо ли вы себя чувствуете?

— Вполне, Жискар. Я рад, что я здесь с вами обоими.

Небо в большей своей части побелело. Поднялся ветерок и стало заметно холоднее.