Роботсвиль Роберта Шекли (СИ)

Эрроуз крякнул, сдержав усмешку, и пошел по направлению к освещенному проему. От него не отставал Форсайт. Эл и Майкл нагнали их уже тогда, когда капитан и рядовой остановились на пороге комнаты. Все четверо уставились внутрь небольшого помещения, неровно освещенного трепыхающимся пламенем костра, разведенного в центре комнаты. Их фигуры загородили свет и теперь отбрасывали на стену огромные колышущиеся тени. Огонь пылал ярко и почти не давал дыма. Он с охотой пожирал куски старой мебели, смачно хрустел покрытыми угольной корочкой поленьями, постреливал вытопленной смолой и лаками, отфыркивался от пузырей вздувшейся краски и вновь просил пищи. Рядом с костром на остатках прогнившего дивана, из которого кое-где торчали ржавые пружины, сидел согбенный человек. Его голову скрывал глубокий капюшон длиннополой хламиды, а руки терялись в глубине опять же длинных рукавов. Один из рукавов опустился к лежащей в стороне куче поломанной мебели, и из-под мешковины показалась костлявая рука. Вид этой руки был ужасен. Это была человеческая рука, но выглядела она так, будто с нее только что содрали всю кожу и наружу остались видны окровавленные сухожилия и мышцы, через которые кое-где проглядывала желтизной кость. Эта страшная клешня ухватилась за кусок деревянного стола и бросила топливо в костер. Из костра взметнулось облако искр, и человек, удовлетворенно кивнув, спрятал свою руку обратно в рукав, а затем повернул к остолбеневшим людям темный зев капюшона, внутри которого невозможно было разглядеть лица, и сказал тихим надтреснутым голосом:

- Что встали на пороге? Проходите. Я давно за вами наблюдаю, а теперь вот и вы меня нашли.

- Кто вы? - спросил Форсайт, заходя внутрь комнаты.

Не желая оставаться в темноте коридора, остальные тоже зашли внутрь, отчего в комнате стало немного тесновато. Они полукругом встали около костра. Человек вновь повернулся к огню и, склонив голову, казалось, всматривался из глубины своего капюшона в языки пламени. Капитан молчал, не решаясь настаивать на ответе.

- Плохо, когда я сижу, а гости стоят, - вскоре отозвался человек. - Хотя, наверное, в ваших костюмах устроиться сидя трудновато? Пускай так.

- Так кто вы? - не выдержала Эл.

- А-ааа! Среди вас женщина! - что-то в интонации незнакомца не понравилось Эл. Было в этой фразе какое-то вожделение, затаенная тоска, скрытое желание. Незнакомец повернул в ее сторону провал капюшона и, наконец, представился: - Зовите меня Отшельником. Мое настоящее имя имело смысл много-много лет назад. А сейчас оно принадлежит прошлому.

- Вы сказали, что уже давно следите за нами, - заметил капитан. - Как долго вы здесь живете? Откуда вы здесь?

- Я здесь очень давно. Вы удивитесь, если я вам скажу, что видел этот город цветущим. Да, - человек покачал головой. - Как давно это было. Сто лет, двести назад? Уже и не помню. Мой родной город... А вас я приметил, когда ваши вертолеты стали летать над моей головой. До этого времени я и не предполагал, что где-то еще есть настоящие люди, пока не увидел ваши машины. Вы явно что-то ищете, ведь так?

- Может и так, - уклончиво ответил Форсайт. - Но как вы могли так долго жить в подобных условиях. Как вы вообще могли так долго жить? Откуда же вы?

- Не догадываетесь? - незнакомец хохотнул. - А вот я сразу понял, что вы здесь разыскиваете! Я подумал об этом сразу, когда проследил полет вашей машины. А еще ваши костюмы. Вы военные... Вы ищите старый исследовательский центр!

- Да, мы ищем его, - признался капитан. - Но как это связано с вашей невероятной...

- Он оттуда! - выпалила Эл, перебивая Форсайта.

- Браво, мадам, - засмеялся Отшельник. - Да, я один из этих проклятых добровольцев, возомнивших себя бессмертными. Вам наверняка известна история центра. Мы - те величайшие умы, те гении, которые пережили самую страшную войну за неприступными стенами Центра. На наших глазах великолепный город превратился в руины. Да что там город - весь мир отправился в тартарары. Вся та жизнь, которой мы, занятые постоянным научным поиском, придавали мало значения, как оказалось, исчезнув, что-то забрала у нас. Мы поняли, что упустили навсегда ту обычную, человеческую жизнь. Мы и выжили лишь потому, что не жили обычной земной жизнью. Мы оказались погребены заживо наедине с нашими безумными идеями, и нашей последней надеждой хоть как-то смириться с судьбой стало стремление довести нашу работу до конца. Казалось, успех опытов близок и мы наконец-то сможем выбраться наружу, противостоять заражению, и вооруженные сверхэффективным метаболизмом, отыскать людей, отыскать где-нибудь ту потерянную жизнь. Самые отчаянные из нас решились бросить вызов внешнему миру, не дожидаясь окончательных результатов, потому как внутри центра существование становилось просто невыносимым. Среди нас начинало нарастать безумие. Сошедшие с ума гении были ужаснее, чем самые отъявленные маньяки. Многие из добровольцев погибли. Я... Я выжил, но какой ценой! Посмотрите на меня...