Рижский редут

У нас не водится, чтобы незамужняя сестра, живя у брата, платила за свое содержание. У бюргеров, стало быть, водится – ну, и Бог им судья.

Мы вышли на Малярную улицу и вздохнули с облегчением.

– Я схожу к доброму Гансу, рассчитаюсь с ним наконец, – сказал Бессмертный. – А вы, коли угодно, можете подождать меня в «Лавровом венке».

Мы заверили сержанта, что непременно его дождемся, и он ушел.

– Морозка, ты видел Камиллу? – первым делом спросил меня Артамон.

– Нет, Артошка, право, не до нее было.

Я вкратце рассказал про поиски мешков и похвалился успехом. Но слушал меня один лишь Сурок. Артамон всей душой опять отдался погоне. Еле мы уговорили его дождаться Бессмертного, чтобы уж всем вместе идти к Камилле в Цитадель.

– Но ее там уж нет, – охладил дядюшкин пыл Бессмертный.

– Где ж она? – спросил вместо Артамона Сурок.

– Сколько мне известно, она уехала вместе с господином Розеном.

– Вместе с Розеном? – переспросил ошарашенный Артамон. – Это куда же?

– Розен вместе с Бистромом должен присоединиться к штабу генерала Витгенштейна. Перед отъездом он встретился с частным приставом Вейде. Сказывали, Вейде покинул кабинет с таким видом, будто его там натуральным образом выпороли. Так что можете не беспокоиться, Морозов… В Риге обстоятельства более или менее благоприятны, значит, место Розена теперь в армии.

– Но мадмуазель де Буа-Доре?..

– Об этом мне ничего не известно. Я допускаю, что ее отправят в столицу, к ее опекунам.

– Черт побери… – пробормотал Артамон.

Очевидно, Бессмертный был прав: Риге сейчас осада вряд ли угрожала. К тому же мы ожидали подхода двенадцатитысячного финляндского корпуса генерала Штейнгеля. Маршал Макдональд в то время, кажется, расположился со своим штабом в Екабштадте и по неведомым причинам не оказывал помощи маршалу Удино, задачей которого было пробиться к Санкт-Петербургу. С Удино успешно сражался наш Витгенштейн, и дорога на столицу была для неприятеля закрыта.

– А сейчас, Морозов, мы пойдем в Цитадель, – преспокойно, словно не замечая расстроенного вида Артамона, сказал Бессмертный. – И вы наконец избавитесь от драгоценностей госпожи Филимоновой.

– Но не могли бы вы сами… – неуверенно начал я.

– Мог бы. Ну лучше это сделать вам. Почему? Потому, что первая злость этой дамы на вас уже схлынула, и не можете же вы весь остаток дней своих от нее прятаться, – отвечал сержант. – Это, уж поверьте мне, совершенно нелогично.

Я посмотрел на Артамона – тот пожал плечами. Я посмотрел на Сурка – тот хмыкнул и, несколько помолчав, сказал:

– Ну, не съест же она тебя. И я там буду.

– И я, – тут же добавил Артамон. – Так что лучше это сделать сегодня, пока мы в Риге и не ушли к Даленхольму.

Я вздохнул: чему быть, того не миновать.

Натали устроили в одном из домов, принадлежащих причту Петропавловского собора. Это было место как нельзя более благопристойное. Когда мы подходили к нему, Бессмертный приотстал и шепотом о чем-то осведомился у незнакомого мне артиллерийского офицера. Тот сперва отрицательно покачал головой, затем кивнул.

Комната Натали была убрана очень просто и как-то целомудренно. Кровать пряталась за большими ширмами. Стены почти не имели украшений. Натали встретила нас, потупив взор. Сурок на правах дальнего родственника подошел к ней первый, поцеловал руку, стал расспрашивать о здоровье и как-то умудрился ее развеселить.

Тогда и я, подталкиваемый Бессмертным, вышел вперед и достал драгоценности.

– К счастью, я не успел ничего продать, – сказал я. – Вот все в целости и сохранности.

Насчет сохранности я, впрочем, несколько солгал. Среди безделушек находился золотой медальон, принадлежавший Луизе. Его следовало бы вернуть Камилле, но Камилла уехала. Я хотел показать его Натали и объяснить, что это за вещица. Она-то и была не совсем в сохранности – портрет из медальона Артамон реквизировал и утешался им, когда не нападала на него страсть к древоточеству.

Натали избегала моего взгляда. Она даже отступила на несколько шагов, чтобы расстояние между нами стало не менее двух аршин. Я тоже чувствовал себя страх как неловко.

Верный Сурок вовсю разглагольствовал, и я ему за то по сей день благодарен. Артамон тоже выручал, как умел. Он внушал Натали, что одной моей отвагой и предприимчивостью спасен был Рижский замок от страшного взрыва. Она явно не верила. Всем своим видом она показывала: как я несчастна, я любила этого человека и разочаровалась в нем!

Бессмертный, превосходно все понимая, держался от Натали подальше и в беседе не участвовал. Я никак не мог понять, для чего же он к ней явился, но вскоре это разъяснилось.

Раздался стук в дверь. Мы посмотрели на Натали – она была здесь хозяйкой, ей надлежало позволить войти. Но она смутилась. Если бы я раньше не верил в женскую интуицию, то в тот день уверился бы наверняка.

Стук повторился.

– Войдите! – крикнул наш стратег. – Кто там за дверью топчется?

Дверь отворилась. На пороге встал высокий офицер в темно-зеленом артиллерийском мундире, в кожаной каске, с палашом на боку. Каску он тут же снял и, увидев Бессмертного, широко улыбнулся.