Рижский редут

– Спроси их сперва, где они живут, – предложил Сурок, как-то особенно хитро усмехнувшись. – И для чего забрались именно в погреб, а не, скажем, на чердак.

Оказалось, что родительские дома у них в предместьях, но четверо лишились жилищ во время пожара, и так уж вышло, что семьи этим четверым удалось отправить подальше от опасного места, в провинцию, а сами они, будучи «взрослыми мужчинами», остались с отцами в Риге и даже поселились в Рижской крепости, по случаю войны никто не обратил на это особого внимания. Что касается подвала – парнишки все-таки понимали, что исполнение «Марсельезы» привлечет к ним ненужное внимание. В предместьях подходящего места для своего колдовского концерта они не сыскали, а вот старинные погреба показались им подходящими.

Я перевел это на русский язык.

– Так я и думал, – кивнул Сурок. – Сдается, Канонирская Чума нюхом чует всякие хитрые логические связи.

– Я пока не вижу тут логических связей, – хмуро заметил Артамон, до сей поры изображавший кариатиду со свечой в бутылке.

– Я тоже, – добавил я. – В огороде бузина, а в Киеве дядька.

– Все очень просто, господа. Главное, знать, что связи есть, и тогда они непременно сыщутся. Вот кого мы имеем перед собой? – Сурок указал на десяток «взрослых мужчин» с озадаченными личиками.

– А то ты не видишь? Племя иудейское, вступившее в бой с астральным духом Бонапарта! – сердито отвечал я.

– Нет, Морозка, это чересчур возвышенно для стратегической логики. Я вот вижу десяток бесстрашных парнишек, которые большею частью живут со своей родней в Петербуржском предместье и знают всех своих соседей хотя бы в лицо…

– Понял! – опередив меня, заорал Артамон. – Понял!

– И ты, Морозка? Уж коли даже Артошка… – Сурок усмехнулся. – Вот кто отыщет нам и Яшку Ларионова, и приказчика Аввакума, и польскую родню пани Барбары из Сорочьей корчмы! Вот от кого мы узнаем правду о том, что же там случилось!

Глава двадцать шестая

Когда мы прибежали к будке Ивана Перфильевича, Бессмертного там не было.

– Ох, и достанется нам от него, – вздохнул Артамон.

– Ничего! Узнает, какую разведку мы завербовали, – на радостях простит! – отвечал Сурок.

Странным образом мы признали господство над собой этого человека, хотя он был всего лишь сержант, а мои родственники – лейтенанты.

– Мы три болвана! – сердито сказал я Сурку. – Что нам стоило послать к будке Гречкина или Свечкина!

– А кто об этом должен был думать? – огрызнулся Сурок. – Может, тот, кто нас потащил в подвалы?

– Уймитесь, господа! – прикрикнул Артамон. – Что теперь проку разбираться? Что на сей предмет говорит русский народ?

Он имел в виду мою давнюю страсть к поговоркам.

– Что русский человек задним умом крепок, – буркнул я. – Что делать будем?

– Может ли быть, что он сам отправился в театр? – спросил Сурок. – Логично ли это?

– Совершенно нелогично, – возразил Артамон. – В одиночку – прямо во вражеское логово? Побойся Бога, Сурчище!

Я заглянул в будку. Там восседал не мой милый Иван Перфильевич, а другой страж порядка. Он, разумеется, спал, но при этом держался за прислоненную к стенке алебарду. Будить его я не решился.

– А что тогда логично? – спросил Сурок.

– Логично нам пятерым без него войти в театр и разобраться, что к чему, – заявил Артамон. – Возможно, он рассчитал, что мы и без него туда пойдем, и отправился в Цитадель, или где он там поселился.

– По-моему, его приютил какой-то знакомец при артиллерийском арсенале, – неуверенно сказал я. – Я дважды ночевал в лазарете, так он был где-то поблизости и являлся чисто выбритый.

– Пошли, – сказал Сурок. – Артошка, ты бутылку не выбросил?

У дядюшки хватило ума взять с собой и бутылку без дна, и свечу. Мы подошли к «Лавровому венку», который уже закрылся, оглянулись по сторонам, убедились, что улица пуста, и стали пробовать доски забора. Калитка нашлась очень быстро. Первым на штурм театра отправились Сурок с Гречкиным, а мы с Артамоном и Свечкиным остались с пистолетами наготове – ибо это было вполне логично. И мы даже очень хотели, чтобы друзья наши, вспугнув врагов, помчались от них прочь, а мы встретили шпионов и предателей выстрелами и здоровенным Артамоновым кулаком.

Гречкин имел при себе запас свеч, и они прошли довольно далеко. Потом Сурок прислал его с известием, что дорога безопасна. Тогда и мы вошли сперва в крошечный дворик, а затем в мрачнейший коридор без дверей, неизвестно для какой надобности построенный. Потом мы оказались во внутреннем дворе, а потом уж отыскали дверь, ведущую в театр.

Это было прекрасно отделанное изнутри здание с дорогой мебелью, с прекрасными паркетами, с расписанными стенами и потолком. Мы кое-как освещали это великолепие, и я шепотом рассказывал о своих вылазках в «Мюссе». Мне стало немного грустно, как делалось всякий раз, когда я видел нечто прекрасное и находящееся в запустении. В детстве матушка читала мне по-французски сказку «Спящая красавица» сочинителя Перро, и я воочию увидел сейчас ее замок – разве что не лежали на диванах хорошенькие спящие фрейлины.