Ритуал для посвященных

— Черт возьми, у вас в республике каждый второй работник — передовик? «Родине — наш ударный труд и мастерство»? Ну-ну, поверим на слово. Итак, все работают в поте лица и получают талоны. В Хабаровске тоже полно ударников соцтруда, но талоны на шарфы им не выдают. Почему, спрашивается? Да потому, что продукция хабаровских заводов не пользуется спросом на Западе. У Хабаровска есть город-побратим Ниигата в Японии. Хабаровчанам нечего предложить жителям Ниигаты для обмена, вот и ходят они в «козлячих» шарфах, купленных на барахолке за бешеные деньги. В Якутии же товаров на обмен — хоть отбавляй! Тут и алмазы, и соболиные шкурки, и редкие металлы — золото, например. Якутия — главная природная кладовая СССР.

— Ты собрался прочитать лекцию по политэкономии? — спросил Айсен.

— От общего к частному! — весело сказал Воронов. — Поверьте, от глобальных проблем мировой экономики я перейду к этому шарфику за пару минут. Итак, есть на свете страна Индия. Там, непонятно зачем, изготавливают мохеровые шарфы. В Индии тропический климат, люди полуголыми ходят, но шарфы ткут. Есть еще страна Япония, где изготавливают прекрасные автомобили. Японцы посылают грузовики и лимузины в Индию, получают в качестве оплаты местные рубли, на которые закупают мохеровые шарфы. Эти шарфики японцы предлагают для обмена СССР. Взамен тряпок из шерсти японские дельцы получают алмазы и лес-кругляк из Якутии. Теперь суть: у японцев для обмена есть только индийские шарфы. В Шотландию японцы автомобили не посылают, а если бы посылали, то у вас по талонам распространяли бы шотландские шарфы, а не индийские. Этот дивный шарфик, — Воронов взял его в руки, встряхнул, — прибыл сюда не из Якутии. Его оставил не ваш земляк, а кто-то другой. Кто же он, Надя?

Алексеева открыла рот, чтобы ответить, но не успела. Воронов вновь перебил ее:

— Надя, мой совет, — по-дружески сказал он. — Ничего не выдумывай. Не пытайся убедить нас, что ты нашла этот шарф в подъезде. Он ведь совсем новый, ни разу не одеванный.

— Откуда шарф? — уже с явной угрозой повторил Айсен.

Алексеева тяжко вздохнула, смахнула с глаз набежавшую слезинку и тихо сказала:

— Они принесли.

— Отлично! — похвалил Виктор. — Что еще они принесли?

«Сейчас нельзя сбавлять темпа, — понял Воронов. — Если она не замкнулась, то я ее дожму».

Алексеева молча достала из кармана халата широкое обручальное кольцо.

«Если бы она достала пистолет, то я, ей-богу, меньше бы удивился. В первый раз встречаю налетчиков, которые на месте преступления оставляют дефицитные вещи и золото».

— Дай-ка посмотрю, что тут у нас?

Воронов забрал кольцо, осмотрел внутреннюю сторону, но привычного клейма государственной пробирной палаты не увидел. Вместо цифр «583» и звездочки на кольце было нанесено клеймо «ИК 56».

— Ничего не понимаю! — озадачился Воронов. — Кольцо явно золотое, но клеймо со звездочкой отсутствует. Что могут означать буквы «ИК»? Императорское казначейство?

— Кольцо старинное, — заметил Айсен. — Сейчас такие широкие уже не в моде.

— Оставим пока колечко и перейдем к остальным подаркам.

Воронов не был уверен, что похитители ребенка оставили еще что-то, но внутреннее чутье подсказывало ему, что натиск нельзя сбавлять, иначе Алексеева в любой момент может замкнуться, и тогда все усилия приведут в тупик, из которого неизвестно как придется выбираться.

— Еще они оставили корку черствого хлеба, посыпанную солью, и огарок свечи.

— Это все? — с подозрением спросил Воронов.

— Все, — Алексеева села на диван, уткнула лицо в ладони и заплакала.

…Кормилица достала грудь. Младенец, почуяв молоко, не просыпаясь, жадно прильнул к соску. Он не ел уже несколько часов, и если бы не спиртовая вытяжка чернокрыльника, то уже давно бы открыл глаза и истошно вопил. Младенец, надо заметить, был беспокойный, крикливый. Насытившись, он отстранился от груди и засопел, погрузившись в здоровый сон. Кормилица сцедила оставшееся молоко в чашку, протянула хозяйке.

— Хотела спросить, — молодая женщина застегнула пуговички блузки, стряхнула нечаянно упавшую на одежду каплю молока. — Ваша дочь скоро из больницы выйдет?

Хозяйка всхлипнула. На глазах ее появились слезы.

— Уже никогда, — тихо ответила она. — Врачи поставили окончательный диагноз и велели готовиться к худшему. Если бы не внук, я бы на себя руки наложила, настолько это все невыносимо.

— Извините, — смутилась кормилица. — Я не знала, что у вас все так серьезно. За меня не беспокойтесь. Я, как обещала, буду дважды в день приходить. Молока у меня на обоих детишек хватит.

Хозяйка протянула кормилице три рубля одной купюрой — оговоренную ежедневную плату. Молодая женщина спрятала деньги и поспешила покинуть квартиру, в которой чувствовала себя неуютно. После хлопка двери в прихожей в зал из примыкающей комнаты вышел немолодой мужчина.

— По-моему, мы делаем огромную ошибку, — сказал он.

Хозяйка с презрением посмотрела на него и жестко сказала:

— Я сделала за свою жизнь всего одну ошибку — вышла за тебя замуж.

Мужчина посмотрел ей в глаза, пробормотал: «Ну-ну!» — и ушел спать.

16