Ритмы ночи

Все еще нервничая, Мэг непроизвольно дотронулась до бриллиантовой серьги в мочке левого уха. Эти серьги с бриллиантами, по полкарата каждый, — единственная экстраординарная вещь, которую она позволила себе купить, когда вышла ее первая книга. Наверное, и последняя: ее писательская карьера в последние три года явно буксовала.

Когда она, упаковав в свой старенький джип все пожитки, включая двух котов и Слагго (помесь мопса с кем-то), катила в Лос-Анджелес, ей было страшно, но она рассчитывала на успех, собиралась сыграть по-крупному — сделать писательскую карьеру. Ей удалось издать одну книгу, — о чем многие только мечтают, — но она начинала осознавать, что перспективы на продолжение неважные.

Однако никто здесь не должен этого знать! Ее линия поведения — улыбаться, с ученым видом кивать головой и слушать, что ей расскажут о себе другие; скромно говорить: «Да, я распродала весь тираж» — и молиться Богу, чтобы никто не поинтересовался: а когда выйдет следующая книга?

Мэг опять стала играть серьгами — нервная привычка. «Успокойся, успокойся!» — мягко велела она себе. Сделала глубокий вдох, сосредоточилась и чуть не задохнулась от табачного дыма, слоями плавающего в воздухе…

Да, выглядит она восхитительно, роскошно! Так думал Дэниел Уиллет, стоя в полумраке у бара и наблюдая за Мэг Прескотт. Признаться честно, он пришел сюда только из-за нее — ведь, строго говоря, Дэниел не принадлежал к числу одноклассников, собравшихся здесь. Школу он окончил двумя годами раньше, сразу подался на ферму своего отца, там и работал все годы. И работает до сих пор, и живет там. Рассказывать ему, собственно, не о чем — ни занимательных историй, ни приключений. Впрочем, он выжил и неплохо сводит концы с концами.

А Мэг он просто хотел увидеть еще раз. Только увидеть и снова за работу. Тогда, давно, от одного взгляда на эту девушку внутри у него что-то переворачивалось, в горле вставал комок — особенно когда она улыбалась своей яркой, солнечной улыбкой. И этот ее лучистый, задорный смех… Она так и не смогла приручить свой смех, сделать его «как у леди». Он всегда вырывался из нее, откуда-то из глубины существа — словно живой родник чистой воды. Дэниел так любил, когда она смеялась. Слышал этот смех в коридоре, во время перемены, — и всегда улыбался сам себе. Смеялась она часто — открыто, беззаботно…

И вот после окончания школы двинула на Запад — за славой и карьерой. Чего, в конце концов и добилась — он краем уха слышал здешние разговоры. Дошли до него и слухи о каких-то ходивших по рукам фотографиях. Хотел посмотреть, но так был занят на своем ранчо — все как-то не удавалось. Он рад за нее, очень рад! Если кто и заслуживает успеха, так это Мэг: у нее такое доброе, отзывчивое сердце — приехала на десятилетие выпуска сюда, в маленький захолустный городок. Другие, кому повезло, как ей, сочли бы это событие незначительным, мелким и никогда бы не потащились в какой-то там Блу-Спрюс.

Подойти, заговорить с ней — нет, он не смеет. Неловко — на людях, в шумной компании. И вообще по складу характера он одиночка. У него к ней сильное, глубокое чувство, но об этом никто никогда не узнает. Когда его младший брат Алек стал встречаться с ней, это его убило. Все в его семье любили ее, даже мать, а ведь она была очень непростой по характеру. Мэг и Алека время от времени видели вместе, в течение почти двух лет. И все это время он как в агонии наблюдал за ними: как они встречались, флиртовали, смеялись, уединялись в конюшне целоваться, а может быть, кто знает… Больно вспоминать, но он… он любил их обоих. И потому только смотрел и ждал.

Мэг победила на весеннем конкурсе рассказов, проводившемся среди подростков, — первое место: пятьсот долларов и публикация в осеннем выпуске журнала. Для Блу-Спрюс эта новость стала действительно большим событием. Самым сенсационным, если не считать давнишнего случая с Мартой, женой Джейка Будайна, которая клялась, что ее похитили инопланетяне и держали у себя какое-то время.

Дэниел, узнав об успехе Мэг, понял, что, даже если Алек и Мэг расстанутся, он никогда не сможет с ней сойтись. Потому что она одна из тех, кто принадлежит всему миру. За два дня до того, как она уехала, он видел ее в магазине — она с кем-то разговаривала в нескольких шагах от него. Он только поздоровался кивком головы, а она подошла и стала рассказывать ему о своей мечте — до сих пор помнит он каждое слово этого разговора. Спросила тогда, есть ли у него мечта. Никого, кроме Мэг, это и не интересовало: все считали его счастливцем — ведь ему досталось хозяйство отца, которое тот оставил семье. Самое смешное, что он поделился с ней своей мечтой: рассказал об арабских скакунах — он без ума от этой породы, завести бы на своей ферме две-три лошади! Как они выбегают на пастбище: сильные, грациозные шеи, выгнутые дугой, точеные копыта звонко ударяют о землю… Только посмотреть — и можно умереть спокойно.