Ритмы истории

АНАЛОГ ТАБЛИЦЫ МЕНДЕЛЕЕВА ДЛЯ ИСТОРИИ?

В заключение повторим, что взаимодействие в социальном организме косного, животного и духовного начал порождает эффект регулярной смены определенных этапов общественного развития, в каждом из которых в смягченной форме повторяются те же этапы и так далее. Черты этапов и закономерности их смены были описаны выше. В краткой работе мы не могли рассказать обо всех нюансах этой периодической структуры общественного развития. Однако важно другое: историческое развитие подчиняется вполне конкретным закономерностям, исследование которых позволяет составить объективное и сравнительно точное представление не только о прошлом, но и о будущем.

Неужели история настолько предопределена и многообразна? Но со школьных лет мы знаем, что весь окружающий нас мир состоит из сотни элементов таблицы Менделеева. Периодический закон, обнаруженный Д. Менделеевым, позволяет многое объяснить в мире, но он не превращает природу в серое однообразное повторение уже пройденного. Кроме того, закон Менделеева не «отменяет» бездонной сложности атомов и их частиц, по поводу структуры которых до сих пор ведутся горячие споры — не менее жаркие, чем дискуссии о психологической структуре человека. В этом отношении окончательной «точности» и «предопределенности» не достигнут ни естественные, ни гуманитарные науки. Но это не мешает нам стремиться постичь хотя бы элементы истины, чтобы в бескрайнем лабиринте исторических развилок и развилок своей души иметь хотя бы общее представление о том, в какую сторону ведет очередной поворот, каковы контуры будущего, какой наш шаг послужит совершенствованию, а какой — деградации. Мы не можем «перепрыгнуть» через стенку лабиринта, но мы можем обойти ее, имея общее, а иногда и детальное представление о том, где находимся. История диктует нам довольно жесткий алгоритм развития, который не терпит ни «прыжков выше головы», ни попыток «остановить время». В то же время развитие не фатально — оно полно малых и больших развилок, которые позволяют направить развитие неизбежного исторического этапа по руслу того или иного варианта, уменьшить издержки исторического шага. В знании нет рецепта против неизбежного, но оно позволяет подчинить неизбежное своему духу. Глупого судьба тащит, мудрого — ведет.

Приложение Выдержки из «Гармонии истории» [1]

Ссылка по сноске #9

(страницы 87–96)

Вокруг личности Петра не одно столетие происходят дискуссионные схватки. Как правило, историки и публицисты, для которых смыслом прогресса является государство, отзываются о Петре положительно; те же, для кого приоритетно общество, — с осуждением. Нам предстоит не столько высказать свое отношение к этому государю, сколько найти ему место в ряду периодов, тем более, что вслед за формированием XVII века наступает «развилка», т. е. можно двинуться в сторону реакции, можно — в сторону патернализма. А может быть, Петр избрал свою дорогу?

К сожалению, и Петру I, и прочим государям не удалось выбрать нечто третье. Его политика, часто отождествляемая в истории с реформизмом и модернизацией, несет в себе явные черты реакции. Переворот 1689 г., в результате которого Петр получил реальную власть, положил конец планам фаворита правительницы Софьи Алексеевны Василия Голицина начать умеренные преобразования в пользу введения парламентарных институтов[2] (своего рода подтверждение победы над «бухаринизмом»). Дальнейшие преобразования Петра, какими бы западными вывесками они ни прикрывались, всегда преследуют одну цель — изыскать средства накачивания мускулов государства. Попытка стрельцов, доведенных до отчаяния непривычными для них условиями службы, сопротивляться этому курсу (стрелецкий бунт 6-17 июня 1698 г.) вызвала первую волну широких репрессий. Проведенный осенью того же года «стрелецкий розыск» привел на плаху около тысячи стрельцов[3].

Вспомним 1929 год. Сталин и его подручные приступают к радикальной перестройке общества. В чем ее смысл? Самоуправляющееся крестьянское хозяйство уничтожается (равно как и хрупкая, но экономически эффективная сеть самоуправляемых кооперативов)[4] и заменяется абсолютно послушной системой крупных сельских «мануфактур» — колхозов. Официальная пропаганда кричит о том, что сообща легче можно будет применять трактора, но эта идея еще ничем не подкреплена — тракторные заводы пока лишь в проекте. Когда же производство наладится — технику оставят у государственных МТС. Зато председатель колхоза не сможет отказать в поставках правительству. Председатель, а не крестьянин распоряжается хлебом — голодать он будет последним, однако перед НКВД отвечать — первым.

Огромная масса колхозного хлеба должна быть направлена строителям гигантских заводов (гигантами легче управлять неповоротливой бюрократии), производящих не то, что нужно крестьянам, а то, что пожрет военно-промышленный комплекс и другие части государственного организма.