Ритм-секция

На шестой вечер Бойд рассказал ей, что между Пасхой и концом сентября проводит курсы для бледных офисных служащих, которых боссы отправляют на север поправить здоровье на свежем воздухе. По его словам, обычно это шло им на пользу, хотя всегда имелся определенный процент тех, для кого такие физические нагрузки были не только малоприятной неожиданностью, но и отрицательно сказывались на их состоянии. На зиму база закрывалась, но он продолжал жить в каменном доме, который отремонтировал вместе с женой. Та умерла от рака два года назад. В иной обстановке сей факт наверняка вызвал бы у Стефани сочувствие. Но не сейчас, когда у нее все болело и причиной этой боли был не кто иной, как Бойд.

Он также намекнул на некое отношение к армии, сказав, что в зимние месяцы к нему на «тренировки» приезжают небольшие группы военных. Он также работал с альпинистами, причем независимо от времени года. Для них у него имелись специальные программы подготовки.

Короткие дни казались бесконечными, ночи между ними – краткими мгновениями. Как и все мышцы в ее теле, мозг Стефани то испытывал поистине адовы муки, то впадал в полное отупение. Бо́льшую часть времени она существовала на каком-то мучительном автопилоте, машинально и беззвучно реагируя на приказы Бойда.

На седьмой день у Стефани начались месячные. Обычные признаки были замаскированы пронзавшими все ее тело судорогами и полным изнеможением, отчего она была готова поверить, что уже мертва.

Бойда она застала, когда тот тащил в кухню уголь.

– Мне нужны тампоны.

Он нахмурился:

– Это какие?

– Мне нужны тампоны. У меня месячные.

– Меня это не касается.

– Еще как коснется, когда я залью кровью твой прекрасный матрас.

Бойд одарил ее колючим взглядом:

– Только попробуй, и я заставлю тебя его съесть.

– И что мне прикажешь делать?

– А как ты думаешь? Спи на полу, пока оно не закончится.

Он холодно посмотрел на нее. Стефани ответила тем же.

– Хорошо.

На следующее утро они добежали до небольшого озера. Здесь Бойд остановился и начал раздеваться. Стефани решила, что сходит с ума, что, впрочем, неудивительно. Она была настолько вымотана, что не могла взять в толк, почему ее тело все еще функционирует. Никакое количество валиума никогда не рассеивало ее мысли столь успешно.

Сняв спортивные брюки, Бойд обернулся:

– Раздевайся.

От его плеч поднимался пар. Стефани покачала головой:

– Зачем?

Он снял трусы и остался голым.

– Зачем? Затем, что я так говорю, вот зачем. А теперь живо раздевайся!

Стефани неуклюже разделась. Ей было жарко, она вся истекала потом, но стоило ее коже соприкоснуться с воздухом, как ей стало холодно.

Они стояли голыми на жесткой колючей траве. На лице Бойда застыло странное, как будто остекленевшее выражение, увы, удручающе ей знакомое. Она тотчас насторожилась. Похоже, Бойд нарочно поощрял это неловкое молчание, не иначе как затем, чтобы в ней шевельнулись худшие подозрения.

– Ты собрался трахнуть меня или как? – спросила она, в упор на него глядя.

Услышав в ее словах вызов, Бойд ощетинился.

– Думаешь, я отказался бы?

Они с каменными лицами смотрели друг на друга. Похоже, онемело не только тело Стефани.

– У меня были попротивнее, чем ты. И поуродливее. Это не самое худшее из того, что ты можешь со мной сделать.

Посмотрев вниз, она увидела на внутренней стороне бедер потеки крови; грязные пятна были и на одежде. Подняв глаза, она поняла, что Бойд заметил их тоже. Их было невозможно не заметить; бордовые – почти фиолетовые – на фоне белой кожи.

Ничего не сказав, Бойд внезапно опустился на корточки, растянул по земле брюки, а затем принялся заворачивать в них обувь и остальную одежду.

– Свяжи все в узел, – произнес он, не глядя ей в глаза, – чтобы ты могла держать его над головой, когда поплывешь.

Стефани взглянула на озерную воду. Та казалась черной. Стефани даже обрадовалась тому, что окоченела. Главное – не думать о температуре.

– Да-да, – сказал Бойд, приняв ее молчание за согласие. – Мы слегка сократим путь.

– Понятно, – безучастно ответила она в надежде скрыть тревогу. – Мне не помешает помыться.

* * *

Ветер остервенело бил по стене дома. Оконные стекла дребезжали. Была ночь. Стефани сидела за кухонным столом и смотрела, как Бойд складывает тарелки в раковину. С какой бы жестокостью он ни гонял ее на улице, в доме не позволял ей пошевелить даже пальцем, оставляя всю свою агрессию за дверью. Когда они бывали внутри, Стефани сидела за столом и слушала его рассказы, пока он готовил и подавал еду, а потом убирал со стола. Ей не давал покоя вопрос, так ли все было, пока была жива его жена.

Бойд на миг исчез и вернулся с деревянной доской, деревянной коробкой и толстой книгой.

– Ты играешь в шахматы?

– Я знаю, как в них играть. Основные правила…

Положив на стол между ними шахматную доску, Бойд открыл коробку. Внутри лежали тридцать две кремовые и черные фигуры. Интересно, подумала Стефани, можно ли считать это первым признаком потепления его отношения к ней.