Рисовальщица пионов

Родители приехали сюда, когда им было по девятнадцать лет. Они познакомились в Казахстане, во время учебы в техникуме, и поженились в восемнадцать.

И папина, и мамина семья были ссыльными. По маминой, дворянской линии, начиная с революции и до последней волны сталинских репрессий, расстреливали всех мужчин в семье, род продолжался женщинами. После Октябрьской революции живыми остались прабабушка с дочками, их имущество было национализировано, а сами они с родной Астрахани ссылались то в одно место, то в другое, жили, как придется. Бабушки выросли на Дальнем Востоке, в Находке, и вышли замуж за военных, но тех тоже расстреляли, а бабушек сослали в Казахстан. Моя бабушка вышла замуж во второй раз, родила четверых детей и развелась. А папа был из так называемых русских немцев, переселенных в Казахстан перед Великой Отечественной войной. Он не помнит, откуда их переселили, потому что еще ребенком осиротел и жил в детском доме, о котором не любит вспоминать. Родных у него не осталось.

Поженившись, родители стали думать, где бы им осесть. Папа хотел жить подальше от тещи, не желал слышать, что он басурманин. Пока судили-рядили, их в плановом порядке после учебы распределили на Кавказ, поднимать и окультуривать местный регион. Так они и оказались в моем родном селе, думали, что на три года, не больше, но оказалось, что на всю жизнь.

Все приезжие в селе жили своими улицами и кварталами, которые пристраивали к Старому селу, и называли Новым селом. Так и были у нас улицы украинцев, грузин, дагестанцев, немножко евреев, чеченцев и мы. Не помню, чтобы в Новом селе кто-нибудь называл улицы по названию. Если нужно было что-то объяснить, то звучало это так: «Где грузинская пекарня стоит, знаешь? Вот справа от нее аптека!» или «В ларек возле харьковцев хорошие арбузы привезли. А дыни у ногайцев лучше брать, они двумя машинами у дагестанской конторы встали»

Внешний вид улиц, порядки, и нравы у всех отличались. Дома строили по-разному, палисадники с цветами были только у нас на улице и у казаков; у грузин дворы увивались виноградом и дома красиво обкладывались камнем; у дагестанцев вообще не было зелени, почему-то они ее не любят; чеченцы ставили огромные дома и высокие заборы с коваными орлами на воротах.

В Старом селе испокон веков жили казаки. Там был большой клуб, переделанный из бывшего храма, огромная библиотека, рынок и два парка с памятниками воинам. В Новом селе стоял свой маленький клуб, небольшая библиотека и музыкальная школа. И тут и там имелись свои детские сады и больницы. Школа была одна, в Старом селе, большая, в несколько корпусов, где учились в две смены.

Новое село считалось прогрессивным, потому что приезжие привозили с собой какие-то новые веяния, привычки, манеру одеваться, свою речь. А коренные сельчане приходились друг другу родней с седьмого колена, носили всего четыре фамилии, пели казацкие песни, справляли свадьбы и поминки по своим обрядам, и жили в побеленных домах из самана с голубыми ставнями.

Две части села разделялись небольшим прудиком, полном белоснежных уток и гусей. В этом пруду не купались, ходили на речку, потому что он был заросшим камышом, там жили змеи.

Мои самые ранние воспоминания о детских годах – это постоянное солнце, добела выгоревшие волосы, несколько обязательных крупных веснушек на носу, подранные коленки и ватага друзей.

Помню детский сад, утренники, концерты, выступления, в которых я всегда была на первых ролях. Мы танцевали и лезгинку, и польку-бабочку. Я хорошо пела, стихи читала громко и с интонацией. Мои рисунки всегда висели на стенде в холле сада, потому что рисовала я замечательно. В школу меня провожали как будущую отличницу. Музыкант из детского сада пришла к нам домой и уговорила родителей отдать меня, «такую талантливую девочку», в музыкальную школу.

Среди наших родных и знакомых нет ни одного человека, кто не знал бы, что азбуку я выучила самостоятельно. Моя мама так гордится этим, что до сих пор при случае рассказывает, как я, еще совсем маленькая, прибегала к ней с какой-нибудь книжкой и спрашивала: «Какая это буква?» Мама всегда была занята, работа, семья и немалое хозяйство постоянно требовали ее рук. И когда мама с удивлением обнаружила, что я знаю все буквы, то объяснила мне как надо читать. Сколько себя помню, я всегда читала. Книги для меня – это особый мир. У нас дома была большая библиотека. Книжные шкафы стояли в моей комнате, и я с трепетом расставляла книги в придуманном мной порядке, систематизировала их по жанрам, отделяла классиков от современников. Я перечитала все, что было, кроме фантастики. Фантастику не любила.